LVII


    Мысль, пользуемая как магнетическая сила, могла бы устранить множество беспорядков, ослабить много зла. Действуя чрез постоянные воления, решительно и часто изливая волю нашу на несчастные существа, на людей больных, извращённых, порочных, заблудших, мы могли бы утешать, убеждать, облегчать страдания, исцелять. Упражненьем этим можно было бы добиться не только неожиданных результатов для улучшения человеческой расы, но и удалось бы сообщить мысли необычайную остроту, всепобеждающую силу проникновенья.
    Благодаря тесному сочетанью хороших флюидов, черпаемых в беспредельном хранилище Природы и при содействии невидимых духов, можно восстановить пошатнувшееся здоровье, вернуть надежду и силы тем, кто отчаялся. Можно даже, посредством регулярной, настойчивой импульсации воли, на расстоянии влиять на людей неверующих, скептичных, злых, расшатать их упрямство, приглушить ненависть, пропустить луч истины в рассудок наиболее враждебно настроенных. Это и есть неизвестная форма умственного внушения (ментальной суггестии), грозной силой коего пользуются как попало и неумело и которое, если пользовать его в направленьи добра, могло бы преобразовать нравственное состояние обществ.
    Воля, осуществляясь флюидическим путём, не поддаётся никакому наблюдению или досмотру. Она действует в тени и тиши, преодолевает все препятствия, проникает во все среды, но, чтоб она могла произвесть всё своё действие, нужны энергичная деятельность, могучие порывы, всепобеждающее терпенье. Подобно тому, как капля постепенно долбит самый твёрдый камень, непрестанная и благородная мысль в конце концов проникает и внедряется в самый невосприимчивый ум.
    Если отдельная, единичная воля многое может для общего блага, то чего только не смогло бы тогда добиться соединенье многих возвышенных идей, сосредоточенье всех свободных воль? Интеллектуальные силы, разрозненные сегодня, взаимно обеспложивают и уничтожают друг друга. Отсюда смятенье и непоследовательность современных идей; но как только ум человеческий, осознав силу свою, сосредоточит рассеянные воли в один общий пучок, чтоб устремить их к Добру, Красоте, Истине, в этот самый день человечество смело устремится к вечным вершинам, и лик мира будет преображён.


LVIII


    Небо повсюду; повсюду беспредельность, неизмеримость, бесконечность; повсюду скопленье солнц и планет, посреди коих Земля наша всего лишь мельчайшая пылинка. Во глубине пространств у душ нет отчётливо выраженных обиталищ. Души, тем более свободные, чем более оне чисты, пролетают безбрежность и движутся туда, куда влекут их склонности их и симпатии. Низшие духи, отяжелённые плотностью своих флюидов, остаются словно привязанные к миру, в коем они жили, круговращаются в его атмосфере или вмешиваются в дела людские. Радости и способности восприятия духа не определяются средой, в коей он находится, но личным состояньем его и свершениями. Так дух отсталый, с периспритом матовым и окутанным мраком, может встретиться с лучезарной, огненной душой, утончённая оболочка коей поддаётся самым тончайшим впечатлениям, самым разнообразным вибрациям. Всяк несёт в себе величье и ничтожество своё.
    Условия существованья духов в загробной жизни, их возвышенье, их счастье - всё зависит от способности их чувствовать и постигать, коия соразмерна степени их продвинутости.
    Уже и здесь, на земле, мы видим, как наслаждения ума возрастают вместе с внутренней культурой. Но произведения литературы, искусства, красоты цивилизации, самые возвышенные порождения человеческого гения остаются непонятными дикарю и даже многим из наших цивилизованных сограждан. Так духи низшего порядка, словно слепые посреди залитой солнцем природы или глухие на концерте, остаются безразличными и бесстрастными пред чудесами и красотами Беспредельности.
    Духи эти, опутанные тяжёлыми флюидами, подчиняются закону тяготения, и материя притягивает их к себе. Под влияньем их грубых вожделений молекулы их флюидического тела закрываются для внешних восприятий, что делает их рабами тех же самых сил Природы, коие правят человечеством. Никогда не будет излишним ещё и ещё раз настоять на этом факте, ибо он является основаньем вселенского порядка и справедливости. Души собираются и располагаются в пространстве согласно степени чистоты их оболочки; ранг духа находится в прямой связи с его флюидическим строеньем, творцом коего он сам является, ибо флюидическое строение есть слагаемое его прошлого и всех его трудов. Именно оно определяет его положенье; именно в нём дух находит себе награду или кару. Тогда как душа очищенная пробегает необъятные и лучезарные пространства, по желанью своему пребывает в различных мирах и почти не видит предела своим возможностям, дух нечистый не может удалиться от соседства материальных миров.
    Между двумя этими крайними состояньями помещаются многочисленные промежуточные степени, коие позволяют духам собираться вместе и образовывать настоящие небесные общества. Общность мыслей и чувств, тождественность вкусов, взглядов, устремлений сближают и объединяют эти души, составляющие большие семьи.


LIX


    Жизнь продвинутого духа главным образом активна, не сопровождаясь при этом утомлением. Расстояния не существуют для него. Он переносится со скоростью мысли. Оболочка его, подобная лёгкому пару, приобрела такую утончённость, что стала невидимой для низших духов. Он видит, слышит, чувствует, постигает теперь не чрез материальные органы, выступающие посредниками между природой и нами, преграждая при этом доступ большинству впечатлений, но прямо, непосредственно, чрез все части своего существа. Поэтому способности восприятия духов превосходят наши по ясности и численности. Дух возвышенный, так сказать, плывёт посреди океана прелестных ощущений. Пред ним разворачиваются меняющиеся картины, пленительные гармонии убаюкивают и очаровывают его. Для него цвета суть запахи, запахи суть звуки. Но, как бы ни были изысканны его ощущения, он по желанию может отключаться от них и сосредоточиваться, окутываясь неким флюидическим покровом, уединяясь и среди пространств.
    Дух продвинутый освобождён ото всех телесных потребностей. Пища и сон больше не имеют для него никакого смысла. Покидая землю, он навсегда оставляет суетные заботы, тревоги, все химеры, отравляющие ему существованье здесь. Низшие духи уносят с собой, по ту сторону могилы, свои привычки, потребности, материальные заботы. Не будучи в состояньи подняться выше земной атмосферы, они возвращаются назад, чтоб разделить с людьми их жизнь, чтобы вмешиваться в их борьбу, работу, удовольствия. Их страсти и желания, не знающие отдыха, перевозбуждённые постоянным соприкосновеньем с человечеством, угнетают и удручают их, а невозможность удовлетворить их становится для них причиною нескончаемых мук.
    У духов нет нужды в словах, для того чтоб понять друг друга. Так как каждая мысль отражается в перисприте подобно изображению в зеркале, то они свободно, с головокружительной быстротою обмениваются своими идеями. Дух возвышенный может читать мысль в мозгу человека и угадывать его самые сокровенные планы. Ничто не сокрыто от него. Он проникает во все тайны природы и может при желаньи исследовать недра Земли, глубины океанов, осматривать на дне их останки затонувших цивилизаций. Он проходит чрез самые плотные тела, и пред ним открываются области, недоступные человеческой мысли.


LX


    Если души, освобождённые от земных влияний, объединяются в сочувственные группы, члены коих любят и понимают друг друга, живут в совершенном равенстве и высшем блаженстве, то духи, не сумевшие победить свои страсти, ведут жизнь бродячую, полную скитаний, коия, хотя и не является причиною страданий, тем не менее оставляет их в неуверенности и тревоге. Именно это состоянье и называется "скитальчеством", "блуждаемостью"; такой образ жизни ведет большинство духов, живших на Земле, духов ни дурных, ни хороших, но просто слабых и испытывающих влеченье к вещам материальным.
    В скитальчестве пребывают огромные толпы, постоянно ищущие лучшего состоянья, от них ускользающего. Множества духов блуждают в нерешительности между справедливостью и несправедливостью, истиной и заблужденьем, тьмою и светом. Другие погружены в отчуждённость, во мрак, печаль, либо же бродят, вымаливая там и сям немного доброжелательства и сочувствия.
    Невежество, эгоизм, всевозможные недостатки ещё царствуют в блуждаемости, и материя всегда оказывает там свое влиянье. Добро и зло там соприкасаются друг с другом. Это неким образом прихожая светозарных пространств, лучших миров. Все проходят через неё, все бывают в ней, но для того лишь, чтоб подняться выше.
    Ученье духов о потусторонней жизни говорит нам о том, что в их мире нет места ни бесплодному созерцанию, ни праздному блаженству. Все области Вселенной населены духами, занятыми разнообразными делами. Повсеместно толпы, рои, множества душ поднимаются, спускаются, вращаются посреди света или мрака. В каком-то месте пространства собираются слушатели, чтоб воспринять наставленья возвышенных духов. Немного далее, образовываются группы, чтоб отпраздновать появленье очередного вновь прибывшего духа. В иных местах, другие духи сочетают флюиды, придают им тысячи форм, тысячи смешанных и чудесных оттенков, подготовляют их для высокого назначенья, коие определили им высшие гении. Другие толпы жмутся вокруг миров и следуют за ними в их вращении, это толпы мрачные, беспокойные, коие, сами того не ведая, влияют на атмосферные стихии. Стремительней молнии прорезают эти толпы светозарные духи, неся помощь, утешенье тем воплощённым, кои умоляют их об этом. Каждый выполняет своё назначенье и способствует свершенью великого дела соответственно степени своего достоинства и продвинутости. Вся Вселенная развивается, эволюционирует. Подобно мирам, духи следуют своими вечными путями, влекомые к лучшему состоянию, занимаясь разнообразной деятельностью. Предстоящие свершенья, ещё не познанные науки, не преодолённые страдания, не смолкнувшие укоры совести, любовь к людям, искупленье, преданность, самопожертвованье, все эти движущие силы поощряют их, направляют и устремляют вперёд по избранному пути. В этой беспредельной, безбрежной необъятности непрестанно царят движенье и жизнь. Всё преобразуется, возрастает, возвышается. Неподвижность, бездействие - это отступленье, это смерть. Побуждаемое великим законом - существа и миры, души и солнца - всё вращается и движется по гигантской орбите, намеченной Божественной Волей.


LXI


    Когда душа добродетельная, победив страсти, покидает своё недостойное тело, орудье боли и славы, она устремляется сквозь беспредельность и присоединяется к своим сёстрам из пространства. Влекомая непреодолимой силой, она пролетает области, где всё есть гармония и великолепье. Слово человеческое слишком бедно для того, чтоб как-то выразить то, что она видит там. Но, помимо всего, какое облегченье, какая несказанная радость чувствовать, как рвется цепь, приковывающая тебя к земле, быть в состояньи объять бесконечное, погрузиться в беспредельную пустоту, парить по ту сторону орбиты миров! Нет больше немощного, болезненного тела, обременительного, словно стальной доспех; нет больше этой материальной обузы, подобной чугунному ядру, прикованному на цепи к ноге каторжника. Освобождённая от своих пут, душа лучится, упивается пространством и свободой. Земное уродство, дряхлая и морщинистая старость уступили место флюидическому телу, наделённому изящными формами, коие есть идеализированная человеческая форма, ставшая прозрачной и лучезарной.
    Душа вновь обрела тех, кого любила здесь на земле и кто прежде неё вступил в эту новую жизнь, она вновь встречает избранников своей нежности, товарищей по труду и испытанью. Они как будто бы ждали её, словно в конце долгого путешествия. Она свободно общается с ними. Излиянья чувств их полны ощущением счастья, коие ещё оживляется грустными земными воспоминаньями и сравненьем настоящего часа с прошлым, полным слёз. Другие духи, потерянные из вида во время последнего воплощения и коих страдания, совместно перенесённые в ходе веков, сделали ей дорогими, присоединяются к первым. Все те, кто делили с нею её хорошие и дурные дни, все те, кто вместе с нею росли, боролись, рыдали, страдали, спешат на встречу с ней; память её внезапно пробуждается, и это вызывает всплески счастия, излиянье чувств, кои перо бессильно описать.


LXII


    Как описать впечатленья духа в лучезарной жизни, открывающейся перед ним? Так как толстое и грубое одеянье его, эта тяжеловесная хламида, покрывавшая его ощущения и чувства, внезапно разорвалась, то возможности его восприятия возросли в сотни раз. Нет больше пределов, нет ограниченных горизонтов. Глубокая, светозарная бесконечность разверзается пред ним, полная ослепительных чудес, со своими миллионами солнц, этих многоцветных, сапфировых, изумрудных очагов, огромных жемчужин, рассеянных в лазури и сопровождаемых пышными свитами планет. Дух созерцает эти солнца, представляющиеся людям маленькими искорками, в их действительной и огромной величине; он видит, как они превосходят то солнце, что освещает нашу маленькую планетку; он познаёт силу притяжения, связующую их, и различает в отдалённых глубинах великолепные звёзды, круговращающиеся на своих орбитах. Он видит, как все эти гигантские факелы движутся, вращаются, продолжают свой стремительный бег, перекрещиваются словно огненные шары, брошенные в пустоту рукою резримого жонглёра.
    Нас беспрестанно беспокоят шумы, смутное гуденье человеческой расы, и мы не можем понять торжественное спокойствие, величественную тишину пространств, наполняющих душу неким возвышенным чувством, неким удивленьем, близким к ужасу. Но дух добрый и чистый ужасу недоступен. Эта бесконечность, молчаливая и холодная для низших духов, для него вскоре оживляется и даёт услышать свой могучий голос. Душа, освобождённая от материи, мало-помалу начинает воспринимать мелодичные вибрации эфира, тончайшие гармонии, снисшедшие с небесных обиталищ; она слышит величественный ритм планет. Это пенье миров, эти голоса бесконечности, звучащие в тишине, она вкушает их и проникается ими до упоения. Сосредоточенная, упоённая, полная строгого и религиозного чувства, непреходящего восхищенья, она купается в волнах эфира, созерцает звёздные глубины, сонмы духов, гибкие, лёгкие тени, плавающие и колышущиеся в залитом светом пространстве. Она помогает, ассистирует при сотвореньи миров; она видит, как на поверхности их пробуждается жизнь, как та ширится и растёт; она следит за развитьем человечеств, населяющих эти миры, и зрелище это приводит её к выводу, что повсюду деятельность, движение, жизнь соединяются в согласии со строем, порядком, царящим во Вселенной.


LXIII


    Какова бы ни была степень его продвинутости, дух, только что покинувший Землю, не смог бы стремиться к тому, чтобы неопределённо долгое время жить этой высшей жизнью. Поскольку он подлежит перевоплощенью, жизнь эта есть для него всего лишь пора отдыха, возмещенье перенесённым бедам, воздание его достоинствам. Эта жизнь закаляет и укрепляет его для битв грядущего. Но в будущем, коие его ожидает, он уже больше не найдёт страданий и забот земной жизни. Возвышенный дух призван возродиться в мирах лучше устроенных, нежели наш. Грандиозная лестница миров включает в себя бесчисленные ступени, предназначенные для постепенного восхождения душ; и каждая поднимается по ней в свою очередь.
    На планетах, рангом Землю превосходящих, материя обладает меньшей властью. Беды, ею порождаемые, уменьшаются по мере прогресса существа и в конце концов вовсе исчезают. Человек не пресмыкается там в муках по Земле, придавленный весом тяжёлой атмосферы, но перемещается свободно и легко. Телесные потребности там почти что отсутствуют, а тяжёлые работы неизвестны. Существованье, более длительное, нежели наше, протекает в ученьи, в участии в делах совершенной цивилизации, основанной на самой чистой нравстенности, уваженьи прав всех, дружбе и братстве. Ужасы войны, эпидемии, всевозможные бедствия не имеют туда доступа, а грубые интересы, причина стольких вожделений и несправедливостей в здешнем мире, не вносят раскола среди духов.


LXIV


    Наконец наступает день, когда дух, завершив цикл своих планетарных существований, очистившись посредством своих возрождений и пребываний в различных мирах, видит, как завершается длинная последовательность его воплощений и как начинается духовная, окончательная, истинная жизнь души, из коей изгнаны зло, тень и заблужденье. Там исчезают последние влиянья материи. Спокойствие, безмятежность, чувство глубокой уверенности и безопасности заняли место былых печалей и беспокойства. Душа перешла за черту своих испытаний; теперь она гарантирована от дальнейших страданий. С каким волненьем вспоминает она событья своей жизни, рассыпанные в последовательности времён, своё долгое восхожденье, завоеванье своих достоинств и рангов в Иерархии Духов! Какое поученье находит она в этом восхожденьи, в ходе коего образуется и утверждается единство её природы, её бессмертной личности!
    От воспоминанья о далёких тревогах, заботах, страданьях она переносится к блаженству настоящего и с наслажденьем вкушает его. Какое опьяненье ощущать себя живущим среди просвещённых духов, терпеливых и мягких; соединиться с ними узами безмятежной любви; разделять их стремления, занятия, вкусы; знать, что тебя понимают, поддерживают, любят; быть свободным от потреб ностей и смерти; сознавать себя молодым такой молодостью, над коией время более невластно! Затем изучать, славить бесконечное творенье и восхищаться им, всё глубже проникать в божественные тайны; повсюду узнавать Небесную Справедливость, Красоту и Доброту, отожествляться с ними, утолять ими духовную жажду и голод; следовать за высшими гениями в их деле и назначеньи; понимать, что со временем и сам достигнешь их высот, что поднимешься и ещё выше, что всегда, всегда новые радости, новые труды, новые успехи ждут нас: такова вечная жизнь, бьющая в великолепьи своём через край, жизнь духа, очищенного страданием.


LXV


    Высокие небеса суть родина идеальной и совершенной красоты, коей вдохновляются все искусства. Высшие духи в исключительно большой степени обладают чувством прекрасного, и все они умеют осуществлять его в произведеньях, пред коими бледнеют шедевры Земли. Всякий раз, как новое проявленье гения произошло в нашем мире, всякий раз, как искусство раскрылось в некоей совершенной форме, можно считать, что какой-то дух, снисшедший из высших сфер, воплотился на Земле, дабы приобщить людей к великолепиям вечной красоты. Для высшей души искусство, во всех многообразных видах его, есть молитва, уваженье, возданное вечной Сути.
    Поскольку сам дух флюидичен, то он воздействует и на флюиды пространства. Его мощная воля соединяет их, располагает их по его усмотренью, сообщает им цвета и формы, кои соответствуют его цели. Посредством этих флюидов создаются творенья, не поддающиеся никаким сравненьям и анализам.
    В эфирных обиталищах справляются духовные праздники. Духи чистые, полыхающие светом, собираются там семьями. Сладкие гармонии, пред коими земные гармонии лишь фальшивые шумы, чаруют их, а обрамленьем им служит бесконечное пространство, чудесное зрелище миров, вращающихся в беспредельности и присоединяющих ноты свои к голосам небесным во вселенском гимне, коий возносится к Богу.
    В этой бесчисленной толпе все духи знают и нежно любят друг друга. Узы дружбы и любви, соединявшие их в материальной жизни и разорванные смертью, восстановились навеки. Из различных точек пространства и из высших миров приходят они поведать об успехах своих миссий, своих трудов, поздравить друг друга с достигнутым и оказать взаимную помощь в трудных делах. Никакая задняя мысль, никакая зависть не закрадываются в эти тонкие души. Любовь, доверие, искренность председательствуют на этих собраниях, где внимают указаньям божественных посланников, где берут на себя новые задачи, коие будут способствовать ещё большему вашему возвышению. Одни соглашаются бдеть над прогрессом и развитием наций и миров, другие воплощаются на землях пространства, чтобы совершить там дело самопожертвованья, чтобы наставить людей в нравственности и науке; другие - духи наставники и хранители - присоединяются к какой-либо воплощённой душе, поддерживают её на неровном пути существования, ведут её от рождения до смерти в течение долгой последовательности жизней, встречая её на исходе каждой из них на пороге незримого мира. На всех ступенях духовной иерархии дух исполняет свою задачу в беспредельном деле прогресса и содействует осуществленью высших законов.


LXVI


    И чем больше дух очищается, тем сильнее, тем горячее становится в нём потребность любить, вовлекать в свой свет и в своё счастье, в своё бытие, в коем неведома боль, всё то, что страдает, всё то, что борется и мечется на самом дне бессмертного существованья. Когда такой дух усыновляет одного из своих низших братьев, становится его хранителем и наставником, с каким любящим участием, с какой нежной заботой поддерживает он шаги его, с какой радостью видит он его успехи, с какой горечью сознаёт падения, коих он не смог предвидеть! Как дитя, вышедшее из колыбели, делает первые шаги на глазах умилённой матери своей, так и опекаемый дух пробует свои силы в житейских битвах под невидимым покровительством своего духовного отца.
    У каждого из нас есть свой гений-опекун, коий вдохновляет нас в трудные часы и направляет по прямому пути. Здесь источник поэтической христианской легенды об ангеле-хранителе. Нет мысли более утешительной и сладостной. Знать о том, что некий верный друг всегда готов прийти нам на помощь, сблизи как и издали, влиять на нас через большие расстояния так же как и быть рядом с нами в испытаньи, давая нам советы через интуицию, согревая нас своей любовью, - всё это бесценный источник нравственной силы. Мысль о том, что свидетели, доброжелательные и невидимые, присутствуют при всех наших действиях, огорчаются или радуются им, хороша ещё и тем, что внушает нам больше мудрости и осмотрительности в делах наших. Именно чрез эту оккультную поддержку укрепляются узы солидарности (сопричастности), соединяющие мир небесный с земным, дух освобождённый с человеком, духом заточённым в теле. Чрез это постоянное содействие создаются взаимные глубокие симпатии, завязывается прочная и бескорыстная дружба. Любовь, одушевляющая возвышенного духа, постепенно распространяется на все существа, непрестанно возносясь к Богу, отцу душ, источнику всех эмоциональных сил.


LXVII


    Дух чистый несёт в себе свой свет и своё счастье; они всюду с ним; они суть составная часть его существа. Точно так же дух преступный влачит с собой свою ночь, свою кару, свой позор. Страданья порочных душ, не будучи материальными, от того не делаются менее мучительными. Ад - всего лишь химера, плод воображения, пугало, необходимое, быть может, для того, чтоб устрашать им народы, переживающие пору детства, но коие, во всяком случае, не имеет в себе ничего действительного. Совсем иное дело ученье духов о муках грядущей жизни: гипотезам, предположениям, мифам нет в нём места.
    И действительно, страданья эти описываются нам теми, кто сами претерпевают их, подобно тому, как другие обрисовывают нам свои восторги. Они не налагаются произвольной волей. Не выносится никакого приговора. Дух подвергается естественным последствиям своих действий, кои по закону бумеранга возвращаются к нему, неся с собой награду или кару в зависимости от природы их. Существо страдает в загробной жизни не только от совершённого им зла, но и от своего бездействия и своей слабости. Одним словом, жизнь эта - его собственное творенье; она такова, какою он изваял её своими собственными руками. Страданье внутренне присуще состоянью несовершенства; оно ослабевает по мере развития и исчезает, когда дух победил материю.
    Наказанье дурного духа продолжается не только в духовной жизни, но и в последующих воплощениях, кои увлекают его в низшие миры, где существованье непрочно и ненадёжно и где самодержно царствует боль. Именно эти миры можно было бы отнесть к разряду адов. Земля, со многих точек зрения, должна быть включена в их число. Вокруг этих миров, каторг вращающихся в пространстве Космоса, парят мрачные сонмы несовершенных духов в ожиданьи часа перевоплощенья.
    Мы видели, насколько фаза высвобожденья из тела мучительна, растянута, полна смятенья и отчаянья для духа, отдавшегося страстям. Иллюзии земной жизни живут в нём и не ослабевают с годами. Будучи неспособен осознать своё состоянье и разорвать связывающие его путы, никогда не пытавшись возвысить и вывести за пределы узкого круга своего существованья свой ум и своё сердце, он продолжает жить, как жил до смерти, порабощённый своими привычками, своими склонностями, возмущаясь тем, что близкие его делают вид, будто не видят и не слышат его, блуждая печально, бесцельно, безнадёжно по хорошо знакомым ему местам. Именно это и есть те "страждущие души", присутствие коих давно подозревали в некоторых домах, и реальность которых каждый день подтверждается в многочисленных и шумных проявлениях.
    Положенье духа после смерти вытекает единственно из стремлений и вкусов, кои он в себе развил. Это всё тот же непреклонный закон посева и жатвы.¹ Тот, кто поместил все радости свои, всё своё счастье в вещи этого мира, в земные блага, жестоко страдает, как только он оказывается лишённым их. Всякая страсть несёт в себе самой наказанье своё. Дух, не сумевший освободиться от грубых вожделений и скотских желаний, становится их игрушкой, их рабом. И пытка его состоит в том, чтобы мучиться ими, не имея возможности удовлетворить их.


LXVIII


    Безудержно отчаянье скупца, видящего, как рассеиваются золото и богатства, собранные его заботами. Он остаётся привязанным к ним, несмотря ни на что, предаётся ужасающей тоске, отдаёт себя во власть страстям невыразимого исступления.
    Также достойно жалости положенье могущественных гордецов, всех тех, кто злоупотребил своей фортуной и своими званьями, не помышляя ни о чём, кроме славы и благополучья, презирая людей низшего положения, угнетая слабых. У них больше нет ни раболепных придворных, ни расторопных слуг, ни дворцов, ни пышных одежд. Лишённые всего, что составляло их земное величье, они оказываются наедине с самими собой, и в пространстве их ждут одиночество и нужда.
    Ещё более ужасно положенье духов жестоких и "хищных", злодеев всех мастей, всех тех, кто проливал или заставлял проливать кровь, тех, кто попирал ногами справедливость. Стоны, проклятья их жертв звучат у них в ушах в теченье времени, представляющегося им вечностью. Насмешливые и угрожающие тени окружают их, неотступно преследуют. При этом у них нет достаточно глубокого, достаточно скрытого убежища, и тщетно ищут они покоя и забвения. Вступленье в безвестную жизнь, нищета, униженность, рабство - лишь одни они могут смягчить их страдания.
    Ничто не может сравняться со стыдом, страхом души, видящей, как пред ней непрестанно встают её преступные существованья, сцены убийства и грабежа; она чувствует себя как бы раздетой догола, насквозь пронизываемой светом, коий выводит наружу самые затаённые её воспоминания и помышления. Воспоминанье, это жгучее жало, обжигает её и разрывает. Когда мы познаём это страдание, мы понимаем и благословляем божественную прозорливость, уберегающую нас от него во время земной жизни и дающую нам таким образом большую свободу действия для того, чтобы работать над нашим совершенствованием.
    Эгоисты, себялюбцы, люди, озабоченные исключительно своими удовольствиями и корыстью, также готовят себе мучительное будущее. Любившие лишь самих себя, никому не помогавшие, никого не утешившие, не облегчившие ничьих страданий, они, в свою очередь, не находят ни сочувствия, ни помощи в этой новой жизни. Изолированные, покинутые, они видят, как однообразно и медленно течёт время. Их душит тоска, а томительная скука сжимает их. Сожаленье об утраченном времени, о попусту прожитой жизни, ненависть к жалким интересам, поглощавшим их во время жизни, всё это гложет, снедает их. Они страдают, скитаются, покуда их не осенит какая-нибудь благочестивая мысль и не забрезжит в их ночи словно луч надежды, покуда они, по советам доброжелательного и просвещённого духа, не разорвут волей своей сжимающую их флюидическую сеть и не решатся встать на лучший путь.


LXIX


    Положенье самоубийц во многом сходно с положеньем злодеев; но иногда оно бывает и того хуже. Самоубийство - это некая трусость, некое преступленье, и последствия его ужасны.
    По выраженью одного духа, самоубийца "бежит от страдания лишь за тем, чтобы обресть пытку". У каждого из нас есть свои обязанности, своё назначенье, которое он должен исполнить на земле, определённые испытанья, чрез кои он должен пройти для своего собственного блага и возвышенья. Пытаться уклониться от всего этого, освободить себя от земных бед и зол до назначенного срока, значит нарушить естественный закон, а каждое нарушенье этого закона приводит, для преступника, к мучительному и бурному противодействию. Самоубийца не освобождает себя от физических страданий. Дух остаётся прикованным к своему физическому телу, коие он надеялся разрушить, он медленно претерпевает в нём все фазы разложения, и болезненные ощущения его приумножаются, вместо того чтобы сократиться. Заместо того, чтобы сократить свои испытания, он продлевает их до бесконечности; недомогание, тревога не покидают его ещё долго и после разрушенья материальной оболочки. Ему придётся снова встретиться с испытаниями, коих он надеялся избегнуть с помощью смерти и которые и прежде уже были порождены его виновным прошлым. И он должен будет выдержать их в ещё худших условиях, вновь шаг за шагом пройти путь, усеянный препятствиями, и для этого выдержать ещё более мучительное воплощение, чем то, коего он хотел избежать.
    Страданья казнённых после казни ужасны, и описанья, кои дают им некоторые знаменитые убийцы, могли бы потрясти сердца самые твёрдые, показав человеческому правосудию и людской справедливости печальные последствия смертной казни. Большинство этих несчастных находится во власти острого, глубокого перевозбуждения, нестерпимых ощущений, приводящих их в ярость. Отвращенье к своим преступленьям, вид своих жертв, коие словно прес ледуют их и пронзают взглядами, как мечами, ужасные галлюцинации и жуткие сны - такова участь, ожидающая их. Большинство, чтобы найти отвлечение от своих бед, набрасывается на воплощённых со сходными склонностями и вкусами, толкая их на путь преступления. Другие, терзаемые угрызеньями совести, словно неугасимым огнём, ищут, не зная ни минуты покоя, нигде не находимое убежище. У себя под ногами, вокруг себя, повсюду, им чудятся трупы, угрожающие лица и моря крови.
    Духи дурные, на коих тяжело ложится бремя их ошибок, не в состоянии предвидеть будущее. Они ничего не знают о высших законах. Флюиды, коими они окутаны, препятствуют всякому общению с возвышенными духами, которые хотели бы вырвать их из их косности, как-то отвлечь от их склонностей, но не могут сделать этого по причине грубой, почти материальной природы этих духов и их крайне ограниченного кругозора. Из этого для них следует полнейшее незнание своей участи и стремленье считать претерпеваемые ими муки вечными. Некоторые среди них, полные ещё также католических предрассудков, верят, что они находятся в аду, и говорят нам об этом. Снедаемые завистью и ненавистью, для того чтобы как-то отвлечься от своих забот, многие разыскивают людей слабых и склонных ко злу. Они завладевают ими, внушают им пагубные идеи и склонности, но мало-помалу из этих новых злодейств вытекают новые страдания. Противодействие причинённого зла затягивает над ними сеть ещё более мрачных флюидов. Тьма всё сгущается, замкнутый вокруг них круг всё сужается, и перевоплощенье, мучительное, болезненное, встаёт перед ними во всей неотвратимой неизбежности.
    Более спокойны те, кого коснулось раскаянье, кто с покорностью видит приближенье поры испытаний и полны решимости удовлетворить требованиям вечной справедливости. Раскаянье, словно бледный отсвет, освещает их души неясным светом и позволяет добрым духам быть услышанными, для того чтоб вселить в кающуюся душу надежду, ободрить её и подать совет.


LXX


    Всё взаимосвязано и взаимообусловлено во Вселенной, в области морали как и в области физики, говорят нам духи. В ряду фактов, от самого простого до самого сложного, всё управляется неким законом, всякое следствие соотносится с некоей причиной, и всякая причина порождает следствие, тождественное ей самой. Отсюда в области нравственной принцип справедливости, вероятие добра и зла, закон распределения, воздающий каждому по делам его. Подобно тому как тучи, образовавшиеся чрез испаренье воды солнечным светом, неизбежно выпадают на землю в виде дождя, так и последствия совершённых деяний падают на самих деятелей. Каждый из этих поступков, каждое из волений нашей мысли, соразмерно присущей им силе, совершает свою эволюцию для того, чтобы вернуться со своими следствиями, хорошими или дурными, к источнику, произведшему их. Таким образом, наказанья и награды распределяются среди индивидов чрез естественный ход вещей. И зло, и добро, всё возвращается к своей исходной точке. При этом есть ошибки, коие производят свои следствия ещё в самой земной жизни. И есть другие, более серьёзные, коих последствия дают знать себя лишь в духовной жизни и иногда даже в последующих воплощениях.
    Принцип зуб за зуб, око за око не абсолютен. И тем не менее истинно то, что страсти и злые поступки человека всегда приводят к тождественным результатам, коих он не сможет избежать. Гордец готовит себе будущее, полное унижений; эгоист создаёт вокруг себя пустоту и безразличие, и мучительные лишенья ждут сластолюбцев. Именно в неизбежности этих наказаний - действенное лекарство, коие исцелит зло в его причине. Последствия эти осуществляются сами собой, так что ни одному живому существу нет надобности становиться палачом себе подобных.
    Раскаянье, страстный призыв к Божескому милосердию, включая нас в связь с высшими силами, могут сообщить нам силу, необходимую для прохожденья мучительного пути, пути испытаний, коий определён нам нашим прошлым; но, помимо искупленья, ничто не смогло бы загладить вину нашу. Страданье, этот великий наставник, лишь одно оно может восстановить нас в правах наших.
    Стало быть, закон справедливости есть не что иное, как действие вселенского нравственного порядка, и наказания, кары представляют для нас реакцию Природы, оскорблённой и насилованной в своих вечных принципах. Силы Вселенной взаимосвязаны, оне отражаются и вибрируют в полном согласии одна с другой. Всякая нравственная сила ответно воздействует на того, кто её попирает, соразмерно со способом его действия. Бог не карает никого. Он предоставляет времени заботу о том, чтобы следствия вызвались их причиною. Человек, стало быть, свой собственный судья и заступник, ибо в зависимости от употребленья или злоупотребленья, коие он даёт своей свободе, он делает себя счастливым или несчастным. Результат действий его иногда заставляет себя ждать. Мы видим, как в этом мире преступники заглушают голос своей совести, смеются над законами, живут и умирают с почестями. И напротив того, сколько порядочных людей подвергается преследованиям и клевете! Отсюда необходимость грядущих жизней, в ходе коих принцип справедливости находит своё примененье, а нравственное состоянье существа - своё равновесие. Без этого необходимого дополнения нынешнее существованье не имело бы смысла, и почти все наши поступки были бы лишены цели.²
    В действительности, невежество есть самодержное зло, из коего вытекают все остальные. Если бы человек ясно видел последствие своих действий, его поведение было бы иным. Зная нравственный закон и неотвратимость его исполненья, он пытался бы нарушать его не больше, чем сопротивляться закону тяготения.

¹ "Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнёт: сеющий в плоть свою от плоти пожнёт тление; а сеющий в дух от духа пожнёт жизнь вечную. Делая добро, да не унываем: ибо в своё время пожнём, если не ослабеем." Апостол Павел. /Примеч.Й.Р./
² "Относительно того, допустимы ли или не допустимы какого-либо рода сомнения в реальности духовного бессмертия нашего, я не могу не сказать, что такое сомнение обращает всю нашу жизнь в бессмыслицу. Я решительно не могу усомниться в действительности бессмертия нашего в духе не только потому, что знаю о ней, но и потому ещё, что сомневаться в ней значило бы признать, что жизнь наша есть дар не только напрасный и случайный, но совершенно бессмысленный. Раскрой глаза свои, человек, - и ты увидишь, что ничто кругом тебя не бессмысленно. Бессмыслицу ищи лишь в себе самом: в упрямой тщете своего сомнения!" Свами Анантананда. /Примеч.Й.Р./