***
   
    А ремнем я в час кары стегать буду, кто по роду своему имя свое не знал. Потому что имя рода - это имя семьи, которую я ему назначил. А кто имя рода своего не передал сыну своему либо дочери своей, либо прервал род по семье, которую бросил, того я плетями буду исполосовывать, докуда семья не решит, что хватит.
    Род свой человек должен знать до колена седьмого, а род жены своей до колена третьего. До колена четвертого должен знать род свой человек святой.
    При обиде нанесенной другим, вес добавляется к твоей чаше. Обида, нанесенная тобой и твоим родом, добавляется опять к твоей чаше. Обида, которую сделали тебе, водой не смывается и добавляется в чашу обидчика и его рода. Бойся обижать людей. Не переживай когда обидят тебя. Ни одна слеза не останется неоплаченной. В мире слез всегда есть поддержка и помощь. Только нет времени на переосмысление обид.
    Зависть и семейные ссоры передаются по наследству, и нет времени их успокоить. Зависть о детях превращается в злобу и остается на роду. За вину отцов страдают дети.
    Мятущаяся неуспокоенная душа посылает в пространство свои вопросы, а не получая ответов, делает ошибки. Ошибки не становятся грехом. Грех - это когда делается зло из зависти или горячего доверия, которое обманом взяли. Если обман был, то переведется на него его грех.
    Пересилив себя и не дойдя до ссоры, человек открывает себе место в раю. Меня они помнят. С богом они живут. В поколении людей постоянно ссорящихся дети уже не рождаются. Например, дочь с матерью денег не могут поделить. Род их прекращается.
    Мать, всю себя отдающая ребенку, делает себя ненавистной для ребенка, потому что отнимает у него его собственное право быть добрым. Дом его воспитывает быть сильным и благородным, а дела его переходят в его копилку. Так зачем забирать из его копилки?
    И человек, ограбивший другого, до самого конца переставит свои колена, чтобы они его плетьми хлестали, пока колено того рода, которое он обокрал, не решило, что хватит хлестать.
    Имя человеку дают люди, и люди сами выбирают. Но я числю людей именами родов, и имя рода ставлю, когда принимаю у себя. Направь мне кто Ивана такого-то, я спрошу - не Иванов ли? Коли Иванов, то приходи в дом Ивановых, коли там Степанов, то к Степановым. Потому как имя отчасти, а род от полноты. И коли имя стало именем рода, стань и ты именем рода, по которому я судить буду все ваши поступки. Никакими другими именами не числю я людей.
    Отдельно скажу, кого в какой род я записываю, и почему из одной семьи в разные роды попадают. Там, где сила не проявилась, род уходит. Уходит, пока в его роду не появится ребенок с тем, что ему его род отдал. Говорю, кто ему отец и кто мать - не главное, а кто род ему - от кого он свой кокон получил, вот главное, что имеет ребенок от семьи своей. Дай мене сказать, от кого я передам ему кокон, тот и родится - Иванов или Степанов.
    Как кому узнать имя рода, я знаю. Только мало кто понимает, потому что из четырех пророков я веду отсчет родам пророков. Из пяти родов я веду рода меченосцев, и из девяти родов самых деловых.
    А остальным я назначил быть тружениками, и остальным я назначил быть лекарями.
    Самым святым я родов не числю - это воля его, как он свет найдет. Род отдельно назначаю философам и предателям, актерам и шило кто держать научается. А поэтам и судьям я счета не веду, и дуракам не считаю.
    А только о красивых людях я знаю, что не будет красив телом, если душой не красив. Кому я назначил быть красивым телом, тот и душой красив будет.
    Гениев сама Вселенная посылает, чтобы дать людям продвижение. Гении появляются там, где род накопил разум и труд, и где люди себя считают, и где меня понимают. И понимают, как мир устроен, и для чего так как есть. Такие души сочетаются, чтобы гениев давать для семьи рода и семьи ангелов, и семьи херувимов, потому как нет доли выше, чем себя посвятить в служение хорошим и плохим .
    А плохим я счета не веду, тому как и дел их не оставляю. Они уходят, и вонючее пространство их поглощает. Только порядок такой, и нет другого. Зачем людям плохими быть, я не знаю. Оттого, что мира нет в душе в ихней, и злобу они свою имеют. Какими они мерами людям меряют, такими и я мерять буду им. То и святым известно, что я написал, и разумным, и гениям, а светлым и сметливым оно и так понятно.
    Дитя первое не само идет, а к первенцу остается дело рода прикреплено. Коли первенец умирает, то дело передается второму и так далее. Но уже не так строго я спрашивать буду, а только как нерадивого ученика, что не хочет, но может учиться. А третьему я не стану казнь за дела рода давать, а только за дела его семьи. А семья его только рождается, и третий сын - основатель нового рода и числит семью свою с себя, а не с отцов своих. Кому я передаю новую нить, тот ее да не прерывает. Только третий сын от скверны семьи своей свободен или от счастья или от ненастья, потому как имя его будет новое имя для нового рода. А третья дочь замужем если, то роду мужа своего принадлежит, и семья ее мужа имя ей числит. Она род новый вести не может. Только третий сын, перед которым все сыны были. Так я положил.
    От третьего сына род начинает свою нить вести, и имя третьего сына становится именем рода. Два первых сына имя отца носят, имя отца носят дочери первые и первые внуки от дочерей, а третья дочь к семье мужа прибавляет дела свои. То и делается, так и считается. Правильно ли нет, но я так положил.
    Коли сироту взяли, то имя сироте дает мать, которая его приняла, коли на то ее воля была. Коли отца воля, то к роду отца он прикрепляется. И даю я ему бразды вести нить отдельную. Для рода своего трудится, и место он свое знает. Путь сироте род родителей приемных устанавливает. Не трудясь, не разумея, не живя святой жизнью, не получают отца и мать в нить свою люди одинокие.
    Одинокие, потерявшие родителей дети, сами себя вынужденные воспитывать, прикрепляются к роду святых своих, и они им посылают свою дань, и длань свою над ними открывают, потому как нет у них родителей и нет приемных.
    Знак рода стоит перед головой человека на теме его, когда он рождается. И знаков таких не счесть. Только кому их читать, когда зрячих нет во всей земле ни одного.
    Кому я назначу видеть, не хочет, кого я назначу слышать, не слушает, и кого я назначу понимать, не доверяет. Чем мне правду эту доказать, когда и людей-то святых не осталось в пределах моих. Дождусь, наверное, кого-нибудь. Такие души не часто приходят, и не часто сами становятся. Тот, кто себя посвятит мне, я даю помощь, и силу, и славу, и награду. Только времени мало отпускаю, потому как к нему сам стремлюсь.
    Печать бога стоит на младенцах при рождении. Только увидеть некому. Есть повитухи, но как мне найти их, и все они уже вымерли.
    Досадно мне, что в меня самые честные не верят. Сетуют, что нет меня, когда грабят и убивают, когда гибнут люди, и смерчи поглощают города, и вулканы пеплом покрывают. Нет меня и тогда, когда праведного гонят, и счастья нет у самых добрых. Только посылают молитвы последние надеющиеся, когда уже и на смертном одре меня не вспоминают. Одинаково я всем меряю, и плач я слышу одинаково.
    Только что же не плакали, когда стены домов моих рушили, и гнева моего не боялись, и судией мне были. "Это не я был" - таков ответ. Не ты, но род твой, или нить твоя. Или сыны не отвечают за отцов своих? Как мне мерять кому сколько, если я всем одинаково мерять буду? Крест мой на всех одинаково лежит, и дело мое одинаково ставится.
    С кем я говорю, тем я спрашиваю, что сделал ты, чтобы слово мое донести, дела мои показать и работу мою принять. Дал я тому, кому дело мое не в тягость, и ноша моя - не вес, и рука моя - посох, и голос мой услышан, и сердце мое - набат, и жизнь моя подвигом кажется. Только им я и посылаю свои самые пламенные вопли, и рад, кто им ответствует.
    Дитя само меня понимает, само ответствует, только сделать ничего не может. Но пока слышит, решает, каким путем ему идти, и кем ему быть, и наравне со взрослыми думает, для чего он пришел, и чем он заниматься будет.
    А самым святым я черниться не позволяю. А кто чернится, того я отмываться заставляю в слезах своих, а самых ленивых работать заставляю в поте лица своего, а самых неуемных на печь сажаю, чтобы пар выпустить. А в голове моей одно только - дети мои, сколько вас, а всем я один заступник. Чресла подпоясав, принимаюсь за работу, которую людям делать не дадено. И помощникам своим я наставляю, кого и где поддерживать. Нет времени на перевоспитание, потому как срок короткий человеку дан. И тем он и счастлив должен быть.
    От доли своей не отказывайся, так как нет другой у тебя. И других ждет одна мука, если не поднял крест свой, который я назначил. Я не предам, если ты меня не предашь. Раку свою подам, и руку протяну. Светел лик, когда разум вижу, и темен, когда не принимают свою долю. Кому какая доля выпала, тот ее и делает своей рукой. И кто принимает, тот и понимает, а кто не сомневается, тот и счастлив. Где сидеть великому, там малому стоять, а где жить веселому, грустному чего плакать? Надо принять свое как первое и основное, а другие свое пусть принимают, кому как назначено.
    Одно только отличает - нет руки моей тому, кто сам себе не помогает, нет и покрова, кто сам себя не покрывает. Нет и зноя, коли зонт есть, и железо не каленое, когда на пяди твоей рукавицы. Спаси себя сам, а я не поскуплюсь на похвалу. Принимай себя, и примут другие. Доверяй своей семье, доверяй своей жизни.
    И отчего только люди несчастны? Оттого ли, что меня они думают заставить за них все это делать? Кому не помогает родитель, тому помогают братья, а кому не помогает друг, тому и враг не поможет. Собери своих друзей и постигни, что в имени твоем есть я, в имени друзей твоих есть много я, и вместе им не страшно.
    Не требуй пить, когда есть хочешь. И не требуй танцев, когда глаза слипаются. А проси дать чего ты хочешь, что по нутру твоему. И приду я светящимся к тебе, и по жизни твоей направлю, как железо направляет свою струю в форму, как кузнец кует саблю. Так я скую тебя, и правую руку твою я скреплю, и левую руку под голову положу, потому что рукам нужен отдых, и рукам нужен труд, а ногам нужна дорога, а голове мысли, и телу пища, а сердцу радость.
    Познай, кому в какую сторону лучше, и когда передохнуть, и когда просыпаться. Тогда и сам удивишься о том, что плети не сыпятся на голову твою, и камни не собираешь, а плевела на поле твоем расти перестали. Допей свою чашу и в чужую не заглядывай.
    Длительное уверение не принимай, и другу не доверяй мысли свои, не то друг твой позавидует и отнимет у тебя все. Род свой продолжай, и детей содержи. Говорю, кто род свой не продолжил, тому вина на голову падет. Если кто не замужем, либо не женат и нет детей у него, то пусть простит он, что не дал я ему пару, так как пара его в другом. В нем самом его пара. Такие пусть тоже плодятся, и им я все сам дам, что кому его пара недодала, а дети пусть моими считаются, всех до одного моими я назову.
    Где вдова какая или вдовец, то детей ихних я прикрою. Только бывает, что род их сам мне не дает, и с ними спорить не могу. Тогда ответ род ихний за них несет.
    Если кто кого обидел и не женился, того я огнем накажу и дом его спалю, и пепел разметаю, а счастье его ребенку тому отдам, и деньги, и радости. Такому счастья уже не видать.
    А, главное, не завидуй, у кого есть дети, а у тебя нет. Ты не умер, и род не умер, но только стал на одну ветвь короче. Говорю, пока родятся дети в роду твоем, и ты не умер, и твоя ветка пустит корни свои в роду своем. Не дели себя, и свой род не дели, себя и род жены твоей. Не ропщи и не суди, потому как не я выбирал, а ты жену себе или мужа выбирал. Я только отдельным людям назначаю жен и мужей, тех которых им не обойти и не потерять, а все остальные сами себе выбирают. Есть ли им судьба, то скажу такое - нет судьбы, и нет предназначенного. Только сила одна приводит к тому, для чего ему семья передается. Так что не бога вини, а себя, что выбрал не ту пару себе.
    Скупой муж не должен быть, тому как семья для того дана, чтобы угождать ей. Кто паре своей не делает подарков, тому я, скареде, и давать не стану. Пот и кровь пусть льют с него, коли меня не услышит.
    Главное - это дети и детские мечты. Пусть мечты их сбываются, пусть дети нарождаются, пусть птицы им вторят, и грезы им светят. Длинная жизнь дается, чтобы и дитя себя выразило, и место нашло, и силу свою показало. Что сила, что доля, что жизнь - все суть одно. Да не мне те подчиняются, что я перечислил, а роду и поступкам рода, и поступкам человека. Я только разбираю.
    Кто дела и веру мне посвятил, тому я главный правитель и решаю, давать ли ему почести, либо пусть еще подождет. Говорю, не я, но поступки решают, какой доле быть человеческой, и счастье - не я решаю, и горе не я, а род.
    И вера в меня поможет, если кто сам помощи просит. А кто не просит, тому помощь от его собственной силы идет, и чакры его силой наполнятся, и вихрь закружит, а куда уж вынесет, то и я не ведаю.
    Скольким я помог, а все одно не так вышло, скольким я кричал, а все одно не услышали, скольким я в глаза дул, а только моргнули - не так и вышло, как я судил.
    Говорю, не верь, когда смотришь, и соринка в глаз твой попала. Не в ту сторону, значит, смотришь. Не смотри и не поворачивай головы, когда боль в шее чувствуешь. Когда споткнулся, туда не иди. И спину не разворачивай, когда тебе вслед смотрят. А иди туда, где яблоками пахнет, либо сеном, либо розой, либо чем цветочным. А коли пометом запахло, - беги, либо кровью, либо ворванью.
    На дедов надейся, по тому, как они себе выбирали, опыт есть. Кто хорошо прожил с женой своей, то на нее похожую и бери, а кто плохо, то такую же не привечай. Смерть и смрад в дом свой она принесет. До тебя уже знали, какую выбирать, и с кем жизнь проживать. Внимательным будь и проницательным, тому как жену выбираешь, а не пряник на ярмарке.
    Верное дело встретить жену, когда к заутренне идешь, либо к вечере. Такие и сердцем кротки, и нравом веселы. А кто любит на дармовщину, ту не бери - не будет с ней любви и неги.
    Добивайся своего только приятием, а сам не прикасайся, пока она не прикоснется. И локтем не задевай, и руками не трогай. Для семьи девушка выбирает, кто приятен и ликом, и поведением. Направь свои поступки на разговоры и на смех, тогда по тебе она посмотрит. И на сто дней себе зарок дай к девушке не прикасаться. А через сто дней сам ей себя предлагай и смело бери, и по нутру ли она тебе смотри.
    К губам тринадцать дней не прикасайся, чтобы черт тебя не опередил, и в глаза гляди нежно, и ревновать не смей. А сто дней как пройдет, то сочти себя смелее, тогда и в себе уверен будь. Желание само придет, когда в семье жить станешь. Пусть и ей дается радость, веселей смотреть будет.
    Красным губам совсем не верь и покорному виду, потому как хитрят девушки, когда на землю смотрят. На стан гляди, потому как род свой не уродуй. Но если и кривая тебе хороша, то не бойся - тело само искривиться не может. Только тело уродовать не сможет. Главное, есть ли в ней примета на теле, что ей черт тело искривил. А примета та, что к северу или к югу наклонено тело. Если к северу, то на обряд посылай, если к югу, то на отчитку.
    Не бери красивую, если тебе не смотрится. Даже красивая рядом не смотрится. Как голуби или лебеди пара должна выглядеть. Как тигр с ланью, так и вепрь с буйволом, так и старый с молодой не уживутся. Такое мое слово. Кому молвлено, тому и замолено, кому дадено, тому не крадено, кому раз сказал, другой не повторю. Кому ветром подул, тому и тучу нагнал, ты ту тучу разгляди - лик любимого и увидишь.
    А старого либо ветреного негоже принимать. И скареду гони, а проворный тоже не про тебя, коли ты сама вялая. Ждет любого его пара. Если только не иначе ему самим богом назначено. А перья не распускай, тому как твой тебя может не узнать, а чужой на перья кинется. Тогда долго придется от себя самой бегать.
    Ведаю я всем, да только исправлению не подлежит то ведание. Не противься тому, что считаешь свои делом, и не бегай от суда, и не предавай, не проникай в дом без хозяев и не создавай препятствий другому. Я ни пол, ни потолок не удержу, если ты дом косо поставишь. Себе правильный путь прокладывай, и дом устраивай прочный, и меня помни.
   
   Ходит девка у ворот, ходит - мается,:
   "что же парень не глядит,
   тот, что мне так нравится."
   Парень девку не признал,
   потому как гордый.
   На другой жениться стал,
   но меня не спросил.
   Я такому молодцу перечить не стану,
   только как идти к венцу,
   он больным станет.
   
    Не пропусти счастье свое. Не торопись при выборе мужа. Не созидай, где пусто, не принимай пока не согласился, не дари, не теряй, не считай, не загадывай, не вопрошай, не мучайся, а только поставь на него крест. Если после этого перестанет приходить, дуй и спасибо говори:
   В какую сторону пошел,
   там ему пригода,
   а на мне что не женился,
   пусть ему подмога.
   
    Для девушки свадьба - есть главное в жизни, потому как род сама она продолжает, и нити в ее руках. Пустая женщина не сама стала, и нет вины ее в том. А только род мужа ее, либо ее род не хотят принимать к себе их детей. С кем кому пароваться, то роды их решают - не я, но роды их решают. Длительное отсутствие детей означает семейные или брачные упреки. Кто кого упрекал, не знаю, а только кто-то кому-то не так сделал.
    Добивайся счастья собственным хорошим поведением и добрым отношением. Не отчаивайся, когда долго не женишься либо замуж не выходишь - придет пора, когда с тобой твоя пара встретится, если по- другому богом не назначено.
    Тому как, у некоторых на небе пара есть. Говорю, у некоторых на небе пара есть, и стать им мужьями никому не назначено, кроме людей небесных. До того никто с ними не сможет в брак вступить.
    Длительное девичество остается незапятнанным, то таким я награду назначаю - в чертоги царские ввожу. А запятнанное девичество слезы сами смывают, и после я так же в чертоги царские ввожу. Тому как царевны приходят к царям своим на брачный пир небесный. Кто из них ребенка своего имеет, того ребенка и я, и сам царь ее своим признают и царевым дитем принимают. Те, кто с ними зачал ребенка, но помогать отказался, в вонючее пространство оправляется и выйдут ли нет, то не ведомо и мне.
    Стать женщины в ее детях, в ее нраве и способностях производить детей. Но та, кто помощи не имела, статью мне самой высокой будет.
    Дети приятной наружности появляются у людей с родом правильным. Дети с уродствами, застрявшими по пути из чрева, на свой род пусть обиды не держат - это о каре им напоминают, что не сразу повинились за дела свои. Обиду не простили, и она детям перешла.
    Головой кто идет, тот сам пробьется, кто ногами - пусть бегает, боком - переползает, а кесаревы дети находят себе опору. Для детей кесаревых свет слишком ярок по пути оказывается. Под домом кто рожает, те дети жить долго будут, а кто с мучениями, тем все простится. Кто не кричит, тот потом кричать станет, а кто спит, потом очей не сомкнет. Где так - будет по-другому, а эдак - то по-противоположному. Не завидуй о чужих детях, потому как твой и есть самый красивый.
    Доля такая, что первенцы на роду самые несчастливые, вторые - самые простые, третьи - серьезные, четвертые - любимые, пятые - жестокие, шестые - одинокие, седьмые - даровитые, восьмые - красивые, девятые -старость доживут с родителями, десятые на чужбину уедут, а остальные не имеют никакого другого назначения.
    Дети из семей с детьми больше десяти, полностью свободны, и рода у них свои, и нити их прочны, и время им новое начисляю. Потому и сказываю, плодитесь и размножайтесь. Только не берите с собой грехов дедов ваших, тому как, сами себе потом плохо делаете. Кому назначено жить, тот не умрет, а кому умирать, тот не противься, тому как скоро и ему другой путь предстоит.