***
   
    Попрание святынь есть самый страшный грех. По попранию святынь на тысячу родов ставлю убиение святотатцев долгом. Тысяча родов ждет часа, когда встретит на пути того, кто по приходу своему совершил святотатство - отыщет и убьет. То есть мера тысяче родов. Нет других убийц у бога, кроме тех, что за попрание святынь убиение назначают.
    И меру ту изменить не могут, и не ведают с чем идут они, и за что, и как все происходит, и с какой виной им жить придется, и каются, и страдают. А все из-за того, что по моему имени топтались, на лик мой плевали, углем лики святых и матери моей чернили, и храмы ломали, и изображения. И в землях разных, и расах разных, и спор либо война, а составляю я список, кому убиенному быть. И тело человеческое растаптывают, и головы слетают, и не ведают, кому пасть следующим, и за что. И не черным поглощением заканчиваю я святотатца дни, а посылаем он снова и снова, пока десять приходов не закончит он убиением.
    А только мерой как мне мерять, как рассказать, коли слышать - никто не слышит, и слушает, да не внемлет. И старым, и молодым на спасение ставлю я храмы и изображения, и поганить то - никому не сметь. Павшие за попрание святынь, очищаются, полными телами возвращаются, селятся, размножаются. А снова из рода убийц святотатцев подкрадываются, и когда удар нанесет, никто не знает.
    Останови руку свою, когда к иконе крадешься, опусти ногу, когда камень священный пнуть хочешь, отвернись, когда плеваться на лик святой думаешь, обернись, на небо посмотри - здесь я.
    Смываем ли грех святотатства? А только скажу, что если десять дев из рода святотатца дадут обет безмужия, и десять юнцов из рода святотатца дадут обет воина и падут на бранном поле, и род постановит дать себе продолжение, то снимаю я грех и снимаю наказание, того что святотатцево племя себя очистило, а святотатец закончил себя черным поглощением.