<< Часть I
<< Часть II
<< Часть III

    «Кэти сказала, что она надеется теперь быть в состоянии показать себя вместе с мисс Кук. Я должен был потушить газ и войти с моей фосфорной лампой в комнату употребляемую ныне вместо кабинета. Так я и сделал, попросив наперед одного приятеля, искусного стенографа записывать все, что я буду говорить, находясь в кабинете, понимая всю важность первых впечатлений и не желая доверяться одной памяти. Эти заметки теперь передо мною
    «Я осторожно вошел в комнату, в ней было темно, и я ощупью нашел мисс Кук, лежавшую на полу. Став на колени, я впустил воздух в лампу и при ее свете увидал молодую девушку, одетую в черный бархат, как и до сеанса, и, по-видимому, совершенно бесчувственную; она не двинулась, когда я взял ее за руку и поднес свет вплоть к ее лицу, но продолжала спокойно дышать. Приподняв лампу, я оглянулся и увидал Кэти, стоявшую как раз позади мисс Кук. Она была одета в белое широкое платье, как мы видели ее перед этим во все продолжение сеанса. Держа одну из рук мисс Кук в своей и все еще на коленях, я опускал и подымал лампу так, чтобы осветить всю фигуру Кэти и чтобы вполне убедиться, что я действительно смотрю на ту самую Кэти, которую за несколько минут перед этим держал в своих объятиях, а не фантазм расстроенного мозга. Она не говорила, но кивала головой и приветливо улыбалась. В три приема принимался я тщательно осматривать мисс Кук, лежавшую передо мной, чтобы быть уверенным, что рука, которую я держал, была рука живой женщины, и три отдельных раза я обращал свет лампы на Кэти и рассматривал ее с упорным вниманием, покуда не осталось во мне ни малейшего сомнения в ее объективной реальности. Наконец мисс Кук сделала легкое движение, и Кэти тотчас подала мне знак, чтобы я ушел. Я отошел в другую сторону комнаты и тогда перестал видеть Кэти, но не вышел из комнаты, покуда мисс Кук не проснулась и двое бывших на сеансе не вошли с огнем» («Psych. St.», 1874, S. 388-389).
    Так как все, выходящее из-под пера г. Крукса, драгоценно для этого вопроса, то я приведу здесь дополнительное свидетельство к этому абсолютному доказательству, находящееся в письме г. Крукса к г. Пеннелю в ответ на его сомнения, и приведенное последним в письме своем, напечатанном в «Спиритуалисте», 1874, т. I, с. 179, откуда мы его и заимствуем.
    Вот это письмо:
    «Во время этого опыта я слишком хорошо сознавал все его значение, чтобы пренебречь каким-то бы то ни было доказательством, представлявшимся мне необходимым для его полноты. Так как я все время держал одну из рук мисс Кук, стоя возле нее на коленях, поднося лампу вплоть к ее лицу и наблюдая за ее дыханием, то я имею достаточное основание для убеждения в том, что я не был обманут манекеном или сброшенным платьем. Что касается самоличности Кэти, то я имею такое же положительное убеждение. Рост, фигура, черты, сложение, платье, приветливая улыбка - все это было то же самое, что я часто видал и прежде; а так как мне не раз случалось в продолжение нескольких месяцев стоять на расстоянии нескольких дюймов от ее лица, при хорошем освещении, то внешность Кэти мне столько же знакома, как и внешность мисс Кук».
    В третьей статье г. Крукса, напечатанной в «Psych. St.» (1875, S. 19), он между прочим говорит: «С некоторого времени Кэти дала мне позволение делать все, что я найду желательным - трогать ее, входить и выходить из кабинета, когда мне вздумается, и я часто входил в кабинет вслед за ней, иногда видел ее и медиума вместе, но большею частью я находил только медиума, лежавшего на полу в трансе, а Кэти в своем белом одеянии моментально исчезала».
    Итак, ясно как день, что в этих опытах г. Крукса не можem быть и речи о трансфигурации медиума. Тем не менее г. Гартман утверждает с величайшей уверенностью, что Крукс не умел «различать образование отдельной фигуры от трансфигурации», т.е. что Крукс принимал Кэти Кинг за «отдельную фигуру», когда это было не что иное, как трансфигурация мисс Кук! Странное утверждение, когда обе фигуры налицо!
    Точно так же ясно, что вышеупомянутые опыты Kpv-кса Гартман должен был, в силу своих собственных теорий, объяснить не иначе как только посредством галлюцинации. И замечательно, что по какой-то неизвиняемой логике Гартман именно Круксу нигде не приписывает галлюцинации; по Гартману, именно трансфигурация медиума и была в основе всех явлений, которые Крукс принимал за материализацию. Но причина этой логики, бессознательной, быть может, отгадывается: г. Гартман ведь знал, что ему придется иметь дело и с фотографиями г. Крукса. Что вчера было еще галлюцинацией, завтра могло сделаться фотографией, с которой надо будет считаться.
    Теперь возвратимся к нашему предмету, т.е. к доказательствам материализации посредством фотографии, снятой в то время, когда медиум и материализованная фигура па виду. Г. Крукс, верный своему принципу «абсолютного доказательства», снял несколько фотографий Кэти именно при этих условиях. Я приведу здесь в его собственных словах существенную часть этих опытов:
    «В продолжение всей последней недели перед своим окончательным исчезновением Кэти давала сеансы у меня на дому почти каждый вечер, чтобы доставить мне возможность сфотографировать ее при искусственном освещении. Пять полных фотографических снарядов были изготовлены для этой цели... так, чтобы не могло быть никакой помехи во время фотографирования, исполняемого мною самим с помощью ассистента.
    Моя библиотека служила темным кабинетом. Дверь из нее отворяется в лабораторию; вместо одной ее половинки, снятой с петель, была повешена занавеска, чтобы Кэти могла свободно входить и выходить из кабинета. Наши знакомые, присутствовавшие на сеансах, помещались в лаборатории против занавески, а камеры находились несколько позади них, готовые фотографировать Кэти, когда она выйдет из кабинета, а также фотографировать и все находившееся внутри его, когда занавеска будет для этой цели отдернута. Каждый вечер было от трех до четырех выставок в пяти камерах, так что на каждом сеансе получалось до пятнадцати различных фотографий; некоторые из них были испорчены при проявлении, а другие - при регулировании количества света. Всего я имею сорок четыре негатива - некоторые плохи, другие посредственны, а третьи превосходны.
    Входя в кабинет, мисс Кук обыкновенно ложилась на пол, клала голову на подушку и скоро впадала в транс. Во время фотографических сеансов Кэти окутывала голову своего медиума шалью, чтобы свет не падал на ее лицо. Мне часто случалось отдергивать занавеску с одного бока, когда Кэти стояла возле нее, и нередко все семь или восемь человек, находившиеся в лаборатории, видели мисс Кук и Кэти одновременно, при полном блеске электрического света. Правда, в этих случаях мы не видали лица медиума, закрытого шалью, но видели его руки и ноги; видели, как мисс Кук беспокойно шевелилась под влиянием сильнейшего света, и слышали, как она иногда стонала. Я имею одну фотографию обеих вместе, но сидящая Кэти закрывает собою голову мисс Кук» («Psych. St.», 1885, S. 19-21).
    Итак, вот «абсолютное доказательство», требуемое Круксом, получено им и фотографическим путем: оно оправдало и подтвердило то «абсолютное доказательство», которое он уже получил путем свидетельства внешних чувств. Вот каким образом г. Крукс, экспериментируя с мисс Кук, не отличал между отдельною материализованною фигурою и трансфигурацией медиума!
    Но что же говорит г. Гартман об этих фотографиях Крукса? Очень просто: он утверждает с большим апломбом, что тут был фотографирован сам медиум, нисколько не давая себе труда объяснить - кого же видели позади занавески в то время, как фигура находилась снаружи и была фотографирована? А между тем он легко мог бы ответить: это была обратная галлюцинация! В данном случае фотографированная фигура - это трансфигурованный медиум, а фигура, которую видели за занавеской лежащею на полу и принимали за медиума, - это галлюцинация, наведенная медиумом на присутствующих. Таким образом, критический метод, здесь употребленный был бы следующий: когда пет речи о фотографии и когда видят медиума и фигуру, то эта фигура - галлюцинация; по когда речь идет о фотографии и когда видят медиума и фотографируемую фигуру, то галлюцинацией становится медиум.
    Г. Гартману следовало бы пояснить, признает ли он подобный метод, но он об этом умалчивает.
    И это еще не все: возникает другое затруднение. Г. Крукс указывает нам на различие, им констатированное, между мисс Кук и Кэти: «Рост Кэти меняется; у себя я видел ее на шесть дюймов выше мисс Кук. Вчера вечером, с босыми ногами, она была на четыре с половиною дюйма выше мисс Кук; шея Кэти была обнажена; кожа ее была совершенно гладкая на вид и ощупь, между тем как на шее мисс Кук большой рубец, который ясно виден и ощущаем. Уши Кэти не проняты, между тем как мисс Кук обыкновенно носит серьги. Волоса у Кэти белокурые, а у мисс Кук темно-русые. Пальцы Кэти значительно длиннее, чем у мисс Кук, и лицо ее гораздо больше» («Psych. St.», 1874, S. 389).
    На это г. Гартман дает нам категорическое объяснение: «Пока дело идет о незначительных уклонениях от вида самого медиума (как, напр., в наблюдениях Крукса), то появление самого медиума, очевидно, составляет способ, облегчающий передачу галлюцинаций» (с. 120).
    В какой мере выражение «незначительное уклонение» приложимо здесь - это мы пока оставим в стороне; факт тот, что, по Гартману, эти уклонения суть галлюцинации, наведенные медиумом на свою собственную личность. Г. Гартман, очевидно, забывает, что в числе этих «уклонений» разница в цвете волос была констатирована Круксом материальным и пребывающим способом, во его слова: «Русые волосы мисс Кук настолько темны, что кажутся черными, а лежащий предо мной локон Кэти - золотисто-русый; с ее позволения, я сам его отрезал от ее роскошных кос, добравшись сперва до самых корней волос и убедившись, что они действительно тут росли» («Psych. St.», 1875, S. 22).
    Это стоит фотографии! Гартман старается в одном месте ослабить подобный факт, закидывая такую фразу: «Относительно прядей волос следует принять во внимание, что волоса на голове могут заметно отличаться цветом и оттенком, смотря по месту своего нахождения» (с. 112). Но здесь идет речь об общем цвете волос Кэти, заметно отличавшихся от волос медиума, и срезанная прядь являлась только пребывающим образцом цвета этих волос. По Гартману же, выходит, что Крукс срезал эту прядь с головы медиума, не заметив значительной разницы в цвете как раз этой пряди волос! Или, быть может, галлюцинация была направлена именно против этой пряди подобно тому, как и против ушей, пальцев или рубца!
    Г. Гартман забывает также, что к числу этих «уклонений» относится и рост, который был определен измерением. Разница от 4 1/2 до 6 дюймов не безделица, легко вводящая в заблуждение; или это измерение было взято в состоянии галлюцинаторном? Но вот затруднение: г. Крукс констатировал это «уклонение» весьма оригинальным и доказательным способом - фотографией. Вот его слова:
    «Одна из самых интересных фотографий та, где я стою рядом с Кэти. Она босая стояла на полу на определенном месте. После сеанса мисс Кук оделась как Кэти, и я поставил ее и себя точь-в-точь в ту же позу, и нас сфотографировали теми же камерами, поставленными совершенно так же и при том же освещении. Если эти обе фотографии наложить одну на другую, то мои оба изображения вполне совпадают относительно роста и прочего, но Кэти на полголовы выше мисс Кук и выглядит в сравнении с нею женщиной большого роста. Что касается до ее лица, то оно по ширине своей на многих фотографиях существенно отличается от лица медиума; фотографии же указывают и на некоторые другие различия между ними» («Psych St.», 1875, S. 21-22). - См. эту фотографию в книге г. Петрова «Медиумические материализации».
    Полголовы - этого «уклонения», кажется, за глаза достаточно, чтобы служить доказательством, что в данном случае не было «передачи галлюцинации» (с. 120). Но что же говорит г. Гартман об этой фотографии Крукса? Очень просто: он повторяет все одно и то же, что был фотографирован не кто иной, как сам медиум. Вот его вердикт в подлинных словах:
    «Верно то, что если допустить у медиумов способность проницать сквозь вещество, то нужно не материальное запирание медиума, а совсем другие средства, чтобы доказать нетождественность медиума с явлением... Все те случаи, где допущение нетождественности медиума и явления основывается только на том, что медиум был материально заперт, должны быть отброшены как недоказательные, и все сделанное явлением должно быть в таких случаях приписано самому медиуму. Сюда относятся, напр., случаи, когда явление отрезает прядь и раздает их, прохаживается с зрителями и ведет с ними разговор, или позволяет себя фотографировать» («Psych. St.», 1875, S. 19, 20, 22; «Спиритизм», с. 8, 111-112).
    Сделанные здесь Гартманом ссылки на «Psychische Studien», как видно, относятся именно до вышеприведенных мною опытов Крукса. Но разве тут была речь о «запирании медиума»? Разве доказательство нетождественности медиума с явлением основывается здесь на том, что медиум был «материально заперт»? Разве эта нетождественность не доказана здесь именно «другими средствами»? («Спиритизм», с. 111-112.)
    Итак, вот то внимание, которым Гартман почтил опыты Крукса, относящиеся к материализации и справедливо считающиеся у спиритов наиболее авторитетными. Нас, весьма естественно, всего более интересовало, каким образом философ-мыслитель, подобный Гартману, отнесется к этим опытам. Мы имели твердую уверенность, что решающие опыты (связывание гальваническим током и фотографирование) будут подвергнуты тщательной, добросовестной оценке; и когда Гартман, еще не приступая к делу, уже обвинил Крукса в недостатке «критической обдуманности» (с. 22), мы, естественно, рассчитывали, что Гартман представит нам в подробности те доводы, на основании которых методы Крукса не отвечают в его глазах требуемой от «научного исследователя осмотрительности». Вместо того мы нашли только там и сям десятка два строк общих произвольных утверждений в прямом противоречии с самими фактами. Таким образом, читатель, не давший себе труда сличить слова Гартмана с подлинными словами Крукса, составил бы себе совершенно ложное понятие о значении методов, употребленных сим последним в исследовании явлений, в высшей степени невероятных и требующих поистине величайшей осмотрительности со стороны человека науки, уважающего себя и хорошо понимающего, чему он подвергает свою репутацию, публично заявляя о существовании подобных явлений. Когда философ, как Гартман, обвиняет первоклассного физика, каким бесспорно считается Крукс, в том, что он «не сохранил той степени критической обдуманности, которую можно ожидать от научного исследователя» (с. 22), - он обязан прежде всего доказать, что он сам сохранил эту степень критической обдуманности, первое условие которой - основательно понять и ясно изложить то, что критикует. К моему великому сожалению, я вынужден признать, что образ действий Гартмана относительно Крукса нельзя назвать добросовестным и что обвинение в «недостатке критической обдуманности» падает всецело на голову самого Гартмана!
    Где искать причину такого странного отношения с его стороны? Гартман обвиняет спиритуалистов в том, что они «руководятся в своих исследованиях не научным интересом, а только интересом сердца» (с. 25). Они могут утешиться: не одни они поддаются обольстительному влиянию этих интересов.
    Но мы еще не кончили с ошибочными утверждениями Гартмана о фотографиях Крукса, хотя Гартман и имеет осторожность не называть его. Вот что он говорит:
    «На деле все произведенные по сие время фотографические опыты над различными видимыми зрителям явлениями говорят против объективности последних: во всех опытах, доселе описанных, результаты оказываются отрицательными, кроме тех случаев, когда был снимаем фотографически сам медиум. В последних случаях изображение далеко не так ясно, чтобы можно было решить, удалось ли снять фотографически, кроме медиума, и ту иллюзию, которая его облекает; другими словами - полученная фотография изображает ли действительно фантом или только одного заключенного в нем медиума» (с. 122).
    О чем говорит здесь г. Гартман? Все это место темно. Что надо понимать под всеми произведенными фотографическими опытами, результаты которых оказались отрицательными! И о каких случаях он говорит, составляющих исключение? Зачем он не указывает источника, на котором основывает свои утверждения? Но так как Гартман, судя по источникам, которыми он пользовался и им цитируемым в его сочинении, не мог иметь в виду никаких иных «фотографических опытов над видимыми зрителям явлениями», кроме приведенных мною в «Psych. St.», где помещены только фотографические опыты Крукса, то ясно, что вышеупомянутая цитата может относиться только к этим фотографиям; тем более что вслед за сим он говорит о фотографии Крукса, «где медиум виден одновременно с призраком» (с. 122). Из этого следует, что в указанной цитате слова: «во всех произведенных доселе фотографических опытах» над видимыми зрителям явлениями... результаты отрицательными» - не имеют никакого смысла, ни к чему не относятся. Таких «отрицательных результатов» не существует.
    Точно так же трудно понять вторую половину этого самого изречения, где Гартман утверждает, что в тех случаях, где результаты не оказались отрицательными, «где был снят фотографически сам медиум, изображения далеко не так ясны, чтобы можно было решить, удалось ли снять фотографически, кроме медиума, и ту иллюзию, которая его облекает». Что надо понимать под иллюзией, облекающей медиума? Судя по с. 113, 129, надо полагать, что это - «белые вуали и ткани» и «галлюцинаторная часть платья», с помощью которых медиум наводит желаемую иллюзию. На чем же основывается Гартман, говоря, что на этих фотографиях не видно «той иллюзии, которая облекает медиума»? Какие фотографии он видел? О каких фотографиях говорит он? Ему бы следовало пояснить это. Фотографии материализованных фигур немногочисленны, и считают их единицами, и я не знаю таких, к которым слова Гартмана могли бы относиться. Я могу засвидетельствовать, что на всех этих фотографиях, включая сюда и фотографии Крукса, полученные мною в числе трех от него самого, «облекающая иллюзия», о которой говорит Гартман, отлично сфотографирована и что, следовательно, «полученная фотография действительно изображает» то, что Гартман называет «фантомом».
    Закончу эту рубрику рассказом о моем личном знакомстве с Кэти, о котором в недавно вышедшей книжке «Медиумические материализации» только вкратце упомянуто на с. 103. Это было в 1873 году. В то время Крукс уже приступил к исследованию медиумических явлений и обнародовал те статьи свои, которые помещены в моем сборнике «Спиритуализм и наука», изданном в 1872 году. Но в материализацию он еще не верил и говорил, что поверит только тогда, когда увидит одновременно и медиума и фигуру, - чего, как мы и теперь знаем, он и достиг. Если не ошибаюсь, Кэти Кинг была первою материализовавшеюся фигурою во весь рост, и результат этот только что был добыт в 1873 году в частном, семейном кружке г. Кука. Находясь в тот год за границей, я приехал нарочно в Лондон, чтобы собственными глазами взглянуть на это единственное в то время явление. Познакомившись с семейством м-ра Кука, я был любезно приглашен на сеанс, имевший быть 10/22 октября. Сеанс происходил в маленькой комнате, служившей столовой; в углу, образуемом выступом камина, была повешена ходившая на кольцах занавеска, за которой на низком стульчике уселась мисс Кук; сеансом заправлял г. Луксмор, принимавший в развитии медиумизма мисс Кук с самого начала особенное участие. Он потребовал, чтобы я хорошенько осмотрел все помещение и наблюдал, каким образом он будет связывать медиума, - так как, во избежание возможных подозрений, считал необходимым иметь эту гарантию. Каждую руку медиума у запястья он обвязал белою тесьмою довольно туго, узлы припечатал; затем обе руки связал теми же тесьмами вместе за спиною медиума и припечатал их; длинный конец тесьмы пропустил сквозь скобку, привинченную к полу у стула, на котором уселся медиум, и затем, пропустив ее под занавеской в комнату, привязал к столу, у которого он и сел. Таким образом, медиум не мог бы встать, не потянув тесьмы. Комнатка освещалась лампочкой, поставленной за книгой. Не прошло четверти часа, как занавеска со стороны камина отдернулась на пол-аршина; тут стояла во весь рост человеческая фигура в белом одеянии, с открытым лицом, но головою, также укутанною чем-то белым; одеяние всего более походило на сорочку, из широких рукавов которой виднелись голые руки, - то была Кэти. В правой руке своей она что-то держала; шепотом подозвала г. Луксмора и вручила ему эту вещь для передачи мне - это оказалась баночка с вареньем. Общий смех! Как видно, наше знакомство нельзя назвать мистическим. «Откуда эта баночка?» - полюбопытствовал я узнать. «Из кухни», - был ответ Кэти. Объяснение, как видно, было также весьма прозаическое. Хотя я сидел прямо против Кэти и всего в пяти шагах от нее, но по близорукости, а отчасти полутьме не мог ясно видеть черты лица ее. Она вообще казалась полнее и выше медиума, хотя ноги были босые; лицо и руки также казались больше, что впоследствии и подтвердилось из наблюдений Крукса. Все время она болтала с членами кружка как бы вполголоса, шепотом. Неоднократно она повторяла: «Ставьте мне вопросы - толковые вопросы». Я спросил ее: «Нельзя ли отрезать мне кусочек того одеяния, в котором она находится?» Она ответила, что в этот раз не может, но что это было уже сделано для других. Тогда я спросил, не может ли она сама показать мне своего медиума? Она ответила: «Да, подойдите поскорее и посмотрите». Я тотчас же был у занавески, от которой сидел в пяти шагах, и отдернул ее - белая фигура исчезла, предо мной был темный угол и темная фигура сидящего на стульчике медиума: он был одет в черное шелковое платье, а потому был виден не очень отчетливо. Только что я сел на свое место, как из-за занавески выглянула опять белая фигура Кэти и спросила меня: «Хорошо ли вы видели?» Я ответил, что не совсем. «Так возьмите лампу и смотрите скорее», - возразила Кэти. В одно мгновение я был уже с лампой за занавеской - от Кэти не оставалось и следа; предо мной был только сидевший медиум, в глубоком трансе, с завязанными за спиною руками... Едва я сел, Кэти опять выглянула из-за занавески. Между тем свет, упавший на спящего медиума, произвел свое действие - он стал стонать и просыпаться; тут последовал за занавеской интересный разговор между Кэти и мисс Кук, которая хотела окончательно прийти в себя, между тем как Кэти силилась опять усыпить ее, но это ей не удалось; Кэти простилась и смолкла. Вслед за тем г. Луксмор пригласил меня осмотреть повязки и узлы на руках медиума; все было в целости, и, когда мне же было предложено разрезать тесемки, я с трудом мог просунуть под них ножницы, до того туго были руки ими обвязаны. Когда мисс Кук вышла из своего помещения, я еще раз осмотрел его: оно имело всего полтора аршина ширины и пол-аршина с небольшим глубины; вокруг была каменная стена. Что все это не могло быть проделкой мисс Кук - для меня было ясно. Но откуда же пришла и куда же исчезла белая фигура - живая, говорящая, полуодетая, - словом, Целая человеческая личность? Помню свое тогдашнее впечатление. Как я ни был приготовлен к тому, что пришлось увидать, но верилось с трудом. И свидетельство внешних чувств, и логика заставляли верить, а разум не вмещал. Привычка нужна и к этому; она заставляет нас думать, что понимаем то, к чему привыкли.
    Для человека непосвященного всего естественнее предположить, что роль Кэти проделывалась другим лицом, являющимся через искусно устроенный проход. Но сеансы эти не всегда происходили на квартире семейства Куков. И мне самому довелось еще раз видеть Кэти на сеансе, происходившем 16/28 октября на дому у г. Луксмора, богатого человека, бывшего мирового судьи. Гостей было человек пятнадцать; в ожидании приезда мисс Флоренс Кук мы осматривали ту комнату, которая была рядом с гостиной и имела служить темным помещением для медиума. В ней была еще другая дверь; она была при нас заперта на замок г-м Dumphey, одним из редакторов газеты «Morning Post», который и взял ключ от него к себе. Вскоре явилась и мисс Флоренс с родителями; она была посажена на стул у двери в гостиную и опять завязана г. Луксмором, только несколько иначе - руки отдельно и стан отдельно; тесьма от стана была опять пропущена в скобу, привинченную к полу возле кресла мисс Кук, и протянута в гостиную; узлы тесемки были опять припечатаны печатью г. Луксмора. Все гости присутствовали при этой операции, по окончании которой мы удалились в гостиную, и дверная занавеска была задернута; мы уселись перед нею полукругом; свету было весьма достаточно. Вскоре занавеска отдернулась на пол-аршина, в дверях показалась Кэти в своем обычном уборе и повела свои обычные речи; тесемка, лежавшая на полу, оставалась недвижима. Кэти опять требовала толковых вопросов. Я выразил желание, чтоб она подошла к нам поближе или хоть бы на шаг выступила в нашу комнату, как это бывало на других сеансах. Она ответила, что в этот вечер она не может этого сделать. Скрывшись на минуту, она появилась снова, держа в руках огромную японскую чашу, стоявшую в той комнате, где помещалась мисс Кук, но далеко от ее кресла; когда эта чаша была принята и рук Кэти, она, стоя на том же месте, быстро прокружилась три раза; этими двумя действиями она, вероятно, хотела показать нам, что руки и стан ее свободны от повязок и что, следовательно, перед нами не медиум. Сеанс продолжался около часу, во время которого Кэти то показывалась, то исчезала; наконец мисс Кук стала просыпаться, опять последовала ее беседа с Кэти и пр.; один из приглашенных осмотрел печати и узлы и, разрезав тесемки, взял их с собою.
    В записной моей книжке того времени нахожу следующую заметку: «Должен сознаться, что сеансы с мисс Кук сильно меня озадачили: глаза положительно отказывались верить, а рассудок и знание всех обстоятельств дел, с другой стороны, заставляли верить. Тем не менее не могу не заметить, что все эти завязки нисколько не внушали полного доверия и вместе с тем несносны и обременительны для самого медиума. Чего проще, казалось бы, чтоб мисс Кук, сидя на стуле своем, выставила наружу, за занавеску, одну руку свою, положив ее хоть на другой стул - так, чтобы зритель мог в одно и то же время видеть и руку медиума, и появляющуюся фигуру; или еще проще, - если, как говорят, никакая часть тела медиума не выносит свету, - чтобы сама Кэти отодвинула занавеску своей же, видимой для других рукой и показывала своего медиума, хоть на минуту - как я просил ее о том. Говорят, она обещала, что придет время, когда она будет снята на фотографии вместе с своим медиумом».
    Предсказание это сбылось, и никто не мог думать тогда, что именно Круксу придется осуществить его. Как я сказал выше, он в то время еще не верил в материализацию. Когда я виделся с ним после описанных выше сеансов, он спросил меня, что я думаю об этих явлениях. Я ответил ему, что должен считать их подлинными. «Никакие завязки, - возразил он, - не заставят меня поверить этому явлению; настолько я уже знаю, что для действующей тут силы завязки ничего не значат; я поверю только тогда, когда увижу и фигуру и медиума единовременно». Вскоре после моего отъезда из Лондона, произошел тот случай изобличения» мисс Кук, который отдал ее в руки Крукса. Какой-то «спирит», возымевший сильные подозрения, порешил выяснить дело начистоту, и однажды, когда фигура Кэти вышла из-за занавески, он схватил ее... тут произошла сумятица; но скептик стоял на том, что фигура, которую он схватил, была не что иное, как сам медиум. Тогда родители обратились к Круксу с просьбой взять их дочь в полное свое распоряжение и добиться истины... И вот, при следующем свидании моем с Круксом в 1875 году, он уже показывал мне весь ряд фотографий снятых им с Кэти. Фототипии двух подобных фотографий Крукса и двух из упомянутых выше фотографий Гаррисона помещены в книге г. Петрова «Медиумические материализации».
    Мы можем поэтому, вопреки утверждению Гартмана (см. с. 122), засвидетельствовать, что на фотографиях Кэти Кинг «облекающая медиума иллюзия была действительно фотографически воспроизведена» и «что полученные фотографии вполне схожи с фантомом», которого я сам два раза, а другие так часто видели.
    IV. Я перехожу теперь к четвертой рубрике - к абсолютным условиям, требуемым г. Гартманом, состоящим в том, чтобы медиум и фигура были фотографированы одновременно на одной пластинке.
    На первом месте я должен упомянуть здесь об одной из фотографий Крукса, о которой он говорит: «У меня есть одна фотография, где фигура и медиум сняты вместе, но Кэти сидит перед головою мисс Кук» («Psych. St.», 1875, S. 21). Правда, что эта фотография неудовлетворительна; я имел случай видеть ее в Лондоне в 1866 году, в альбоме матери медиума. Медиум лежит на полу; головы его, покрытой шалью, не видно; не видать и ног его, так как фотография доходит только до колен, а посреди виднеются неопределенные контуры белой фигуры, сидящей на полу. Но г. Гартман, который не видал этой фотографии, находит ее неудовлетворительной по причинам совершенно иным. Вот каким образом он выражается по этому поводу: «Фотография, изготовленная Круксом, где медиум виден одновременно с призраком («Ps. St.», т. II, S. 21), подлежит сильному подозрению: можно думать, что вместо предполагаемого призрака снят сам медиум, а вместо предполагаемого медиума - его платье, подбитое подушкой и находящееся в полузакрытом положении» (с 122). Но что могло вызвать это сильное подозрение -Гартман не дает себе труда пояснить. Без этого же объяснения никогда нельзя будет понять, каким образом «те семь или восемь человек, которые видели руки и ноги медиума и то, как он беспокойно двигался под влиянием сильного света» (см. «Ps. St.» там же), в то время, когда Кэти находилась вне кабинета и была неоднократно фотографирована, - перестали видеть медиума в тот единственный раз, когда Кэти присела возле него, чтобы быть с ним фотографированной, и что вместо медиума они стали видеть только его платье, подбитое подушкой? Надо, по крайней мере, объяснить это, если желаешь, чтобы высказанное сильное подозрение было принято во внимание. Но я с своей стороны могу доказать всякому, для кого слово Крукса имеет свою цену, что «подозрение» г. Гартмана ни на чем не основано и что г. Крукс, имея в виду подобные «подозрения», вполне удостоверился в том, что в кабинете лежала не кукла. Мы имеем на этот счет его собственное свидетельство в письме его к г. Дитсону (жителю г. Албани в Соед. Штатах), которое вслед засим и приводим. Первая часть этого письма служит дополнением к письму Крукса к г. Пеннелю, уже цитированному выше, а вторая его часть представляет нам требуемую для разбираемой фотографии подробность.

    «М.г.!
    Цитата, приводимая г. Пеннелем в письме своем, помещенном в «Спиритуалисте», заимствована буквально из письма, которое я ему писал. В ответ на вашу просьбу я имею честь объяснить, что я видел обеих - мисс Кук и Кэти одновременно при свете фосфорной лампы, совершенно достаточном, чтобы я мог видеть ясно все мною описанное. Человеческий глаз охватывает, как известно, широкий угол, и поэтому обе фигуры находились одновременно в моем поле зрения, но так как свет был слабый, а между лицами было всего несколько футов расстояния, то я, естественно, поворачивал свою лампу и глаза попеременно от одного лица к другому, когда желал, чтобы лицо мисс Кук или Кэти находилось в наиболее освещенном поле моего зрения. После того, как упомянутое здесь обстоятельство имело место, Кэти и мисс Кук были видны вместе мною самим и восемью другими лицами, в моем доме, при полном блеске электрического света. В этом случае лица мисс Кук не было видно, потому что ее голова была покрыта толстой шалью, по я специально удостоверился в том, что она действительно находилась тут Попытка осветить ее лицо, когда она в трансе, сопровождалась серьезными последствиями. Для вас будет небезынтересно узнать, что прежде чем Кэти рассталась с нами, мне удалось снять с нее несколько очень хороших фотографий при электрическом свете.
    Уильям Крукс.
    Лондон 28, 1874 года».
    (См. «Спиритуалист», 1874, т. II, с. 29.)

    Именно около этого времени, между 1872 и 1876 годами, всего более занимались в Англии медиумической фотографией, и, если не ошибаюсь, г. Россель, о котором я уже говорил по поводу трансцендентальных фотографий, был первый, которому удалось получить фотографию материализованной фигуры вместе с медиумом. У меня даже есть маленькая фотографическая карточка, изображающая медиума Уильямса с фигурой Джона Кинга, которую я нашел, будучи в Лондоне в 1886 году, в коллекции фотографий г. Уеджвуда, одного из членов Лондонского Общества психических исследований, и которую он имел любезность мне подарить. Карточка помечена 1872 годом. Г. Росселя нет более в живых, а медиум Уильяме заявил мне, что это действительно одна из фотографий Росселя, но в журналах того времени никакого известия об этой фотографии я не нашел. Эти опыты производились в то время для личного убеждения, и им не давали надлежащей огласки. Будучи в Лондоне, я обратился к г. Чамперноуну, другу покойного Росселя, живущему также в Кингстоне, за некоторыми разъяснениями, и, между прочим, он ответил мне следующее: «Я находился вместе с Росселем в то время, когда он производил фотографические опыты, и помню, что материализованные фигуры были сняты очень удачно вместе с медиумом, причем обе фигуры выходили совершенно явственно, но что сделалось с этими фотографиями, я не знаю» и т.д.
    Таким образом, я могу упомянуть об этом фотографическом опыте только в смысле исторического антецедента. Прибавлю к сведению, что фигура Джона Кинга на этой фотографии представляет совершенного двойника медиума. Портрет его, нарисованный художником при дневном свете, в то время как медиума за занавеской держали за обе руки, помещенный в «Медиуме» (1873 года, с. 435), также напоминает собою черты Уильямса, только en beau; на фотографии же материализованного Джона Кинга, снятой в 1874 году (см. «Медиум», 1874, с. 786), при магнезиальном свете, в доме нашего соотечественника П.П. Грека, - сходство с медиумом совершенно отсутствует; тип лица совсем иной; он положительно безобразен; г. Грек, проживавший в 1887 году в Москве, а ныне умерший, к которому я обратился за некоторыми подробностями, объясняет это безобразие действием магнезиального света, что весьма возможно.
    Около этого же времени происходили в Ливерпуле, в частном кружке, совершенно необыкновенные сеансы материализации: медиум г. Б., которого я видел, будучи в Ливерпуле в 1886 году, никогда не желал огласки, вот почему мы и находим в английской спиритической литературе только скудные известия о его сеансах. Это тем более достойно сожаления, что в сказанном кружке весьма часто получались фотографии материализованных фигур, даже узнанных, а иногда и вместе с медиумом. Будучи в Лондоне, я видел у Бернса (издателя «Медиума») некоторые из последних, но то были позитивы на стекле; негативов у него был только один, именно фотографии, полученной в его присутствии на том единственном сеансе, на котором он находился вместе со своей женой; благодаря его любезности, я имею позитив этой фотографии на бумаге; а так как на ней видна не только материализованная фигура, но и сам медиум, то я и просил г Бернса написать для меня подробный отчет этого сеанса что он любезно и исполнил. Привожу здесь это описание, которое появляется в печати впервые.

    «Десять лет тому назад сильный медиум для физических явлений, живший в Ливерпуле, давал у себя на дому частные сеансы, на которых бывали весьма замечательные и интересные явления материализации. Несмотря на совершенно частный характер сеансов, слух о них проник в общество, и медиума стали осаждать просьбами о допущении на сеансы; люди богатые даже предлагали денежное вознаграждение. Но медиум оставался непреклонным и продолжал не допускать на сеансы никого, кроме близких ему людей. По своему независимому характеру он тщательно избегал известности, и это обстоятельство удерживало друзей его от сообщения в печати отчетов о бывавших на его сеансах явлениях. Подробности эти имеют значение в связи с последующим рассказом. В то время когда происходили эти сеансы, медиум не имел никакого побуждения к обману, ибо они не приносили ему ни денег, ни славы, равно и настоящая статья не принесет ему ничего в этом отношении, так как он давно уже перестал интересоваться этим предметом. Таким образом, явления, о которых будет речь, имеют значение только по своему внутреннему содержанию.
    Я был несколько знаком с медиумом и полагаю, что моя общественная деятельность по спиритизму возбудила в нем желание заняться этим вопросом. Один из моих лучших друзей, покойный поэт м-р Генри Прайд, состоял ч; ном этого кружка. Другой мой приятель, м-р B.C. Бальфур из Ливерпуля (St. John's market) также принимал участие в сеансах. Когда м-р Бальфур приехал на несколько дней в Лондон, то было решено, что и мы с женою навестим кружок в Ливерпуле. Далее мы уговорились, что невидимый руководитель кружка даст возможность проявиться одному из моих руководителей. Спустя несколько времени нас уведомили, что сказанному руководителю удалось проявиться, и день для нашего приезда был назначен. Медиум был человек не лишенный некоторого научного образования; он изготовил порошок, который, воспламеняясь, давал возможность получать мгновенные фотографические снимки. Материализованные фигуры, медиум и присутствующие на сеансе бывали не раз фотографированы этим способом, и можно было надеяться, что такая же фотография получится и в нашем присутствии.
    Медиум жил в одном из предместьев, в значительном отдалении от конторы известной фирмы, делами которой он заведовал. Обстановка его квартиры не внушала никаких подозрений относительно подделки явлений. Члены кружка собирались обыкновенно несколько раньше назначенного часа и проводили время за чаем в приятной беседе. Хозяйка дома была особа весьма симпатичная; дети еще были очень маленькие, и в семье рассказывалось о том, как «духи» бродили по дому и даже приходили успокаивать детей в отсутствие матери. Сеансы происходили в маленькой комнате, выходившей во двор и имевшей не более двенадцати футов в квадрате. Кабинет для медиума был устроен в выступе с наглухо заколоченным окном; он состоял из нескольких отдельных полотнищ шерстяной материи, повешенных на изогнутый в форме подковы железный прут, вделанный в стену. В этом отгороженном помещении было достаточно места для медиума и еще для другого лица. Тут-то и происходили материализации. Парафиновая лампа с рефлектором висела на противоположной стене, около самой двери. Освещение было не особенно яркое, однако на пространстве всей комнаты можно было свободно читать и отлично все видеть, стало быть, и узнавать появлявшиеся фигуры.

Часть V >>