VI. Призрак живых может вступать в общение на расстоянии


   1. Г. Руссо, коммерсант, живущий в Версале, обладает с детства удивительной способностью произвольно раздвояться, чувствовать, видеть и слышать "на расстоянии" в отношении времени, так же как и в отношении пространства, т. е. он может узнавать не только о событии, которое происходит в то время, но и о событии, которое еще должно совершиться через несколько дней и даже несколько лет. В очень короткое время, в какие-нибудь 4—5 минут, ему делается известно событие со всеми крупными и мелкими подробностями, со всеми своими последствиями, как непосредственно вытекающими, так и более отдаленными, на выяснение которых требуются дни, месяцы и даже годы.
   Вот несколько примеров тому:
   Когда он был ребенком, ему случалось иногда, вставая по утрам, заранее знать не только, о чем будет речь на уроках в посещаемой им школе, но также и самые мелкие подробности, как, например, буквальные вопросы учителя некоторым ученикам, ответы, тоже буквальные, последних и даже впечатление от этого на всех учеников вообще и каждого в частности.
   Он видит манифестацию в казарме Рёльи, во всех подробностях. Видит арест политических деятелей и в частности их вождя, человека высокого роста, с волнующей речью и широким жестом, человека, которого лично он не знает. Он видит судопроизводство, заседание Сената, превращенного в Верховный суд, приговор и ссылку осужденных, их возвращение и конец их политической карьеры.
   Спустя три месяца он узнаёт из газет, что исполнилась первая часть его видения и в иллюстрациях узнаёт Деруледа, которого видел во главе манифестантов. Последующие события подтвердили ему точность его видения.
   До события в Рёльи г. Руссо сообщил о нем, что нечто такое, казалось ему, должно было скоро произойти, некоторым своим друзьям, людям серьезным и убежденным в реальности его способности. Один из них, артиллерийский капитан в Версале, сообщил мне о том, а сам г. Руссо подтвердил мне это впоследствии.
   Нисколько лет назад, он видит, что его младший сын, совершенно здоровый в то время, опасно заболевает. Он видит все фазы болезни, отчаяние своей жены, последовательные кризисы, растерянность доктора, объявляющего наконец, что ребенок безнадежен, видит множество мелких подробностей, которые было бы долго передавать, и наконец выздоровление.
   Через 15—20 дней ребенок заболевает: зовут доктора, который объявляет вскоре, что все средства исчерпаны; словом, все происходит так, как предварительно видел г. Руссо.
   В 1897 году он видит, что версальский епископ намерен выступить с духовными беседами в муниципальном театре на специальную тему, не исключительно религиозного характера. Никаких слухов не было об этих беседах, когда было объявлено о 3—4 беседах епископа. Они происходили, как он это видел, в муниципальном театре, по известной ему программе и в присутствии слушателей, которых он тоже раньше видел.
   Эти явления — видения заранее и узнавания почти математически точные будущего события — происходят обыкновенно вечером, между 10 и 11 часами, когда он в постели или собирается лечь в постель.
   Он видит тогда флюиды различной окраски, голубые, белые, красноватые, которые выделяются из всех частей его тела, но особенно из рук. Он чувствует тогда легкую дрожь во всем теле, сопровождаемую приятным или неприятным впечатлением, смотря по чувству, которое ему предстоит испытать. Флюиды эти сгущаются над ним и принимают форму его тела. Это его двойник, говорит он. Этот двойник, этот призрак, таким образом экстериоризованный, не повинуется ему более и уходит, проходя сквозь стены. Он отправляется в места, где должно совершиться событие, и там он видит все подробности, зрительные, слуховые и другие, которые происходят.
   Здесь выступает очень важное замечание. Бывают события, на которых он лично присутствует, и события, в которых он не принимает участия. В первом случае, кажется ему, что когда призрак уходит, с ним вместе уходит вся его физическая и духовная личность, его сознательное я, и он не сознает более, что его физическое тело здесь, в постели. Он видит тогда малейшие подробности, которые он снова увидит, присутствуя при совершении события — что именно случилось относительно болезни его сына. Во втором случае, т. е. когда он не присутствует при совершении, как это было в деле Рёльи, он сознает, что нечто от него уходит в место, где произойдет событие, но его сознательное "я" остается с его телом, в его постели, что он тут весь, физически и духовно, вполне бодрствующий и сознающий. Он воображает тогда, что действительно находится одновременно в двух местах: в своей постели во-первых, а затем в том месте, где происходит событие. Он думает, что мог бы встать, пойти и вернуться, но он предпочитает оставаться лениво в постели. В обоих случаях он не отдает себе отчета, когда и каким образом возвращается призрак на свое место в физическое тело.
   Я сказал, что эти явления раздвоения происходят вообще вечером, между 10 и 11 часами, но, хотя весьма редко, они бывают также и днем, сопровождаясь тою же дрожью. В последнем случае впечатление получается всегда неприятное и, не испытывая никакой печали, он проливает слезы несколько минут.
   В течение многих лет раздвоение это происходило только самопроизвольно; теперь же, когда он желает узнать о перемене в положении, о результате какого-либо дела или о чем-нибудь в будущем, ему стоит только сосредоточить свою мысль на факте, о котором он желает узнать, спокойно лечь, и раздвоение почти всегда совершается, доставляя ему желаемые сведения. Следует отметить одну особенность. Он видит совершение факта, но время совершения никогда не бывает известно ему. Он знает, что такой-то факт совершится в том или другом месте, в тех или других условиях и в том или другом учреждении, если он знает последние; но если он никогда не видел их, он может лишь описать их без наименования. Так, ему хотелось узнать, удалится ли он на покой и останется ли в Версале в таком случае. Он знает, что поселится в небольшом местечке, не очень отдаленном. Он не знает названия местечка, но он совершенно уверен, что в первый же раз, как попадет туда, он узнает местечко, так как он заметил его маленькую ратушу, просто выстроенную из кирпича, и все топографические и другие подробности глубоко запечатлелись в его памяти.
   Г. Руссо — человек положительного ума. Долго он не верил ни в Бога, ни в дьявола, ни в загробную жизнь души; но эти явления, которым он, впрочем, не придает большого значения, заставили его думать, что некоторая часть нас живет и после смерти. Но он никогда не задавался вопросом, не двойник ли переживает физическое тело. Он не верит в религию, в том виде, как проповедует и практикует ее духовенство; не верит также в спиритические явления, которые видел иногда. Он не медиум, так как никогда не получал медиумических явлений; он убежден, наоборот, что когда случайно присутствует на спиритическом сеансе, на котором обычно легко получаются явления, он настолько стесняет медиума, что тот ничего не может добиться. Они никогда не слыхал у себя необычайных звуков, которые часто слышать медиумы, как, напр., странный треск мебели, стуки или перемещение предметов.
   Геркулесовского сложения, очень сильный, здоровый, г. Руссо имеет нервно-сангвинический темперамент и никогда не хворал. О самовнушении у него не может быть и речи, так как, недоступный увлечению, он не имеет иллюзий; равным образом он недоступен никакому внушению, так как он скорее сам подчиняет, чем подчиняется. И поэтому, конечно, в его присутствии медиумы бывают бессильны.
   Г. Руссо присутствовал на одном из моих сеансов, когда, кстати сказать, я не получил ни одного явления. Причиной было то, что г. Руссо, как я сказал, принадлежит к категорий сильных, настойчивых людей, которые мощно излучаются и которые бессознательно, несмотря на добрые намерения, препятствуют на всём протяжении своего излучения призраку раздвоенных субъектов образоваться вполне, отталкивают его, подавляют и парализуют его действие, так что призраку невозможно бывает производить обычные для него явления.
   Неведомо для субъектов, участвующих в моих опытах, г. Руссо условился со мной, что во вторник, 3 марта 1908 г. он ляжет спать (у себя, в Версале) около 9.30 вечера и ровно в 10 часов пришлет свой призрак на мой сеанс. Призрак появится и посмотрит, что происходит на сеансе. Для него должно быть приготовлено кресло у окна в моем рабочем кабинете рядом с письменным столом. Фосфоросветный экран для лучей N должен быть приставлен к спинке кресла и призрак постарается осветить его. Через 10—12 минут он встанет, поглядит на нас, отвесит нам поклон и удалится через закрытую дверь.
   Во вторник, 3 марта 1908 г., в 9 часов вечера, все было готово, как сказано, для приема призрака. Два субъекта: г-жи Ламбер и Леонтина на своих местах, а также г. Дюбуа. Гг. доктор По де-Сен-Мартен и Годрикур присутствуют на сеансе в качестве свидетелей. Они осведомлены о том, что должно произойти, но г. Дюбуа и субъекты, как я уже сказал, ничего не знают. Мы в темноте и весы на столе, как бы для удостоверения весомости призрака. Для определения размеров поля действия ожидаемого призрака фосфоросветный экран, предварительно выставленный на солнце, прикреплен булавкой к спинке кресла; другие экраны, тоже выдержанные на солнце, помещены, один на камине на расстоянии метра от кресла, другой на — одной из моих книжных полок приблизительно в двух метрах и еще два экрана на той же полке в 3—4 метрах расстояния.
   Я произвожу раздвоение г-жи Ламбер, г. Дюбуа — раздвоение Леонтины. Призрак последней должен быть свидетелем тех явлений, которые я хочу произвести с призраком г-жи Ламбер. Последняя находится в глубине моего кабинета, а Леонтина около камина у противоположной стороны стола.
   Я предлагаю призраку г-жи Ламбер направиться к столу, заявить о своем присутствии ударами по столу и затем подняться на весы, чтобы привести в действие электрический звонок; во избежание всякого мысленного внушения я сосредоточиваю свою мысль на явлениях, которые желаю получить, в ожидании появления призрака г. Руссо.
   Г-жа Ламбер плохо себя чувствует. Её призрак направляется к столу, под влиянием моей воли, но там, рассеянный, он не делает никаких усилий, возвращается к субъекту и не происходит никакого явления.
   Раздвоение Леонтины едва совершается; она расстроена, беспокойна и не хочет видеть, что происходит. Она чувствует, — говорит она, — странное, неприятное влияние, которое исходит не от присутствующих.
   С половины десятого г-жа Ламбер тоже начинает беспокоиться и нервничает. Она очень удивлена тем, что видит у окна возле моего письменного стола, как раз где стоит кресло, туманную колонну, слегка светящуюся, которая колыхается как бы от дуновения ветерка. Она никогда еще не видала подобного явления. Я стараюсь отвлечь внимание призрака от этого видения и энергично настаиваю, чтобы он вернулся к столу и проявил свое присутствие. Он идет, но его рассеянность и беспокойство таковы, что он не остается там и даже как будто прячется позади субъекта.
   В 9 ч. 55 мин. г-жа Ламбер, испуганная, бросается ко мне, воскликнув: "Но это призрак там; призрак мужчины". Я успокаиваю ее, говоря, что посещения этого призрака мы ожидали, что она знает его и ей нечего бояться, так как у него нет дурных намерений. Немного успокоенная, она соглашается взглянуть на него. "Он спокойно сидит в кресле, — говорит она, — он смотрит на нас". Через несколько времени, которое я определяю в восемь или десять минут, она говорит: "Он встает, идет, идет сюда". В то же время она встает, очень взволнованная , и говорит, что ее сильно тянет к нему. Чтобы помешать ей идти, я сильно охватываю ее руками, строго приказав оставаться на месте. Через минуту, которая показалась мне очень долгой, она сказала: "Призрак удаляется". Она садится и через 2—3 минуты, вздохнув с облегчением, восклицает: "Ах! наконец он уходит, он у двери, смотрит на нас... Ушел; я довольна".
   В течение этого времени, взволнованная и дрожащая Леонтина едва слушала г. Дюбуа, который, ошеломленный всем происходившим, не переставая спрашивал о причине этого непонятного её страха. Он не мог получить другого ответа кроме: "Это призрак, я не хочу его видеть".
   Мы стараемся успокоить субъектов и нам с трудом это удается. Через несколько минут я проверяю экраны. Экран в кресле, на котором сидел призрак, очень хорошо освещен; я могу рассмотреть его на расстоянии метра. Я передаю его свидетелям. Экран на камине тоже освещен, но слабее, — я с трудом рассматриваю его на расстоянии 30 сантиметров. На книжной полке экран в двух метрах от кресла немного освещен, но я не сразу нахожу его. Остальные два экрана вовсе не освещены. Я передаю все экраны свидетелям, которые не видят двух последних, но хорошо замечают разницу в освещении остальных.
   Мы освещаем комнату и очень медленно будим субъектов, чтобы дать им время вернуть свои экстериоризованные силы. Мы усыпляем их, чтобы снова разбудить. Наконец в полдвенадцатого, т. е. через 1 ч. 20 мин. по уходе призрака г. Руссо, субъекты, успокоенные и подкрепившись ужином, уходят в удовлетворительном физическом и душевном состоянии.
   Следует заметить, что призрак г. Руссо не выполнил на сеансе всех заранее оговоренных условий, — он ведь не должен был подходить к субъекту.
   В тот же вечер в присутствии свидетелей я написал несколько слов г. Руссо, прося его поделиться со мной своими впечатлениями. Я написал ему, что субъекты как будто видели его, но я умолчал о подробностях видения. Он мне ответил следующим письмом:

"Версаль, 5 марта 1908 г.

   Милостивый Государь,
   Спешу ответить на ваше письмо. Должен вам сказать, что я ничего не видел; ничего не чувствовал. Я поступил, как поступаю обычно, пожелав, чтобы мой двойник пошел к вам, сел в кресло, которое вы мне указали, и постарался осветить экран. Мне казалось, что он отправился в ту же минуту, но я не видел его. Через минуту я приказал ему направиться к субъекту, вглубь комнаты и, в случае необходимости, соединиться с её двойником, если возможно.
   Я стойко держался четверть часа и вдруг, не ощущая ни малейшей усталости, я почувствовал, как будто во мне остановился механизм. Я предположил, что двойник вернулся в то время...
   Примите уверение и пр..."
   Приходится сделать важные замечания по поводу этого появления.
   Во-первых, субъекты, будучи приведены в сомнамбулическое состояние и допрошены отдельно, вспомнив раздвоение, объявили, что имели в начале сеанса предчувствие, что произойдет что-то необычное. Они видели затем туманную колонну, колыхавшуюся некоторое время, которого ни та, ни другая не могли определить; потом, вдруг увидели появление призрака со всеми его подробностями, как будто он явился через окно. Они видели его стоящим у предназначенного для него кресла, затем видели, как он сел в кресло и глядел на нас. Потом они обе увидели, как он пошел вглубь кабинета, направляясь к г-же Ламбер, но был остановлен волями, которые препятствовали ему. Он проходил мимо Леонтины и коснулся её платья. Это прикосновение так подействовало на нее, что она тотчас же почувствовала изнеможение. Наконец, оба субъекта видели одинаковым образом, как призрак направился к двери, еще раз поглядел на нас и моментально исчез. Г-жа Ламбер, которая видела г. Руссо на предыдущем сеансе, узнала его призрак. Леонтина никогда не видала его.
   Какого рода могла быть эта колыхающаяся колонна, которая предшествовала появлению призрака?
   Если обратиться к теории теософов, то получится гипотетическое, но рациональное объяснение этого явления, которое заключается в следующем: до посылки своего призрака г. Руссо, разумеется, серьезно думал о том, чтобы встать в требуемые для успеха опыта условия, и его мысль, если принять ее за мысленную стихию, облеченную астральной материей, приняла не его образ, так как эта материя не была достаточно сгущена, но грубую форму, которая, сгущаясь в момент появления, содействовала образованию его призрака.
   Так как оба субъекта часто видели свои призраки, то они должны были привыкнуть и не волнуясь видеть другие призраки.
   Тут следует заметить, что г-жа Ламбер всегда пугалась, когда в произвольном раздвоении видела свой призрак парящим над её физическом телом. Хотя этот страх не так велик у Леонтины, но и она всегда пугается при виде своего призрака.
   Если субъекты обычно боятся своего собственного призрака, то неудивительно, что они еще более пугаются при виде призрака постороннего человека, особенно если последний появляется перед ними в столь неожиданных условиях.
   II. На сеансе в четверг 5 марта, я спросил у Леонтины, в сомнамбулическом состоянии, может ли она, заснувши естественным образом в своей постели, послать к нам свой призрак. Она ответила мне, что не знает, но считает это возможным. Тогда я спросил, можно ли ей будет в будущий вторник лечь спать в 9.45 и произвести опыт. Она ответила, что не видит препятствия к тому и что постарается устроить это. Уверенный, что не помешаю ей в её работе, я внушил ей следующее: "В будущий вторник, у вас явится мысль лечь спать в 9.45. Вы тотчас же заснете и ровно в 10 часов вы пришлете к нам ваш призрак. После этого посещения, которое может быть коротким, призрак войдет в вас, а вы будете спокойно спать и проснетесь в обычный для вас час". Это внушение было охотно принято субъектом, затем я разбудил ее; у неё не сохранилось воспоминания и мы более не говорили об этом.
   Во вторник 10 марта, г-жа Ламбер раздвоена для взвешивания на весах. Девица Тереза присутствует в качестве свидетельницы, а также гг. Дюбуа и Годрикур. Мы — в темноте, производим опыты. Около 10 час. я предлагаю призраку вернуться к субъекту, чтобы отдохнуть. Последний уже показал признаки тревоги, обратив внимание на окно, через которое, вероятно, должен был появиться призрак-посетитель. Через несколько минут у субъекта вырывается крик; его сильно тянет к окну и он опускается, несмотря на мою поддержку, на пол, воскликнув: "О! призрак; я не хочу его видеть". Я говорю ей, что посещения этого ожидали и что мне важно, чтобы она узнала его. Я несколько раз повторяю свое желание, но субъект, закрыв обеими руками лицо, не перестает повторять, что нехочет видеть его. Через две — три минуты она говорит: "Ах! он стоит около двери, глядит на нас, уходит". Я помогаю субъекту подняться, усаживаю его и спрашиваю, кто такой этот призрак, которого она должна знать. "Он испугал меня, — говорит она, — я не хочу его знать; не говорите мне больше о нем". Субъект расстроен и в данную минуту мне не получить другого ответа. Я бужу его с обычной осторожностью; он беспокоен, но в хорошем расположении.
   Терезу не взволновал вид призрака, которого она уже знала; она следила за ним с его появления в кресле до исчезновения его через дверь моего кабинета. Она заснула во время опытов; г. Дюбуа будит её.
   Оба субъекта спокойны. Я снова усыпляю г-жу Ламбер и прошу ее сказать мне, узнала ли она призрак, который приходил нисколько минут назад. "Да, — нервно отвечает она мне, — это Леонтина".
   III. Вторник 12 мая, в 9 часов вечера, в присутствии г-жи Протэ и гг. Годрикур и Дюбуа. Субъект — г-жа Ламбер, мы освещены красным светом фотографов.
   Мы ожидаем призрака Терезы, который должен явиться в 10 часов. Свидетели предупреждены относительно этого посещения, но субъект ничего не знает.
   Тереза не помнит, чтобы когда-либо раздвоялась произвольно, и она не знает, сможет ли она послать свой призрак. Я не действовал на нее внушением, как на Леонтину. В прошлый четверг я ограничился просьбой, чтобы она попробовала сделать данный опыт. Для этого она должна была лечь спать в 9.45, сосредоточить свою мысль на намерении побывать у нас и в 10 часов, если возможно, отправиться. В этом случае она явится к нам через окно, сядет в кресло у письменного стола, поставленное для неё, поглядит на нас, постарается увидеть нас и осветить фосфоросветный экран на кресле. Через 5—6 минут она встанет и удалится.
   Я помещаю субъекта по обыкновению в глубине кабинета и ставлю по левую сторону его кресло для его призрака. Деревянный белый столик так поставлен, чтобы субъект и свидетели не могли достать до него, не меняя места. Предполагаемое для двух ног место на полу отмечено мелом.
   Я произвожу раздвоение субъекта и предлагаю призраку подойти к столу, нисколько раз постучать или переставить его.
   Призрак сгущается медленно. Около 9 час. субъект волнуется при виде слегка светящейся колонны у окна. Я успокаиваю его и предлагаю призраку дать нам несколько явлений со столом. Субъект нервничает и тревога его растет. Несмотря на это мы слышим негромкие стуки в столе.
   В 10 ч. 5 мин. субъект бросается назад с криком ужаса, объявляя, что призрак явился, что он у окна возле моего письменного стола.
   Я стараюсь успокоить ее, говоря, что призрака ожидали и что он не имеет дурных намерений относительно неё. Но, как и в два предыдущие появления, она испугана и дрожит от страха. Она вдруг поднимается и хочет броситься вперед, воскликнув, что её призрак сильно притягивается к другому призраку. Я силою удерживаю ее. Во время этого притяжения слышно, как стол скользит по полу. Притяжение прекращается через несколько минут и субъект тяжело падает в кресло, поджавши ноги, которые сильно свела судорога. Опять слышно, как стол скользит по полу.
   Мне с трудом удается прекратить судорожное сведение ног субъекта. Успокаиваю его и приготовляю его к пробуждению. Мы смотрим на стол: один конец отошел на 1 см. от места, которое занимал призрак до появления; другой конец, наоборот, приблизился на 3,5 сантиметра.
   Я бужу субъекта, который очень утомлен, чтобы снова усыпить его потом. Когда он заснул, я спрашиваю, какой призрак приходил. "Тереза, — нервно отвечает мне она: — но не говорите мне об этом, я боюсь".
   Я спрашиваю ее затем, почему стол переместился как раз в то время, когда она была наиболее взволнована? Она отвечает мне, что её призрак находился перед столом и, будучи притянут к другому призраку, он толкнул один конец стола, пытаясь пройти сквозь стол; а возвращаясь на свое место, он толкнул другой конец, проходя опять-таки сквозь стол.
   Экран на кресле не был освещен.
   Мне удалось успокоить субъекта, но он оставался утомленным и в лихорадочном состоянии.
   На следующем сеансе г-жа Ламбер жалуется, что уже восемь дней чувствует сильную боль в правом бедре, вероятно, вследствие того, что её призрак ударился о стол, когда передвигал его. Я прекращаю эту боль, магнетизируя субъекта.
   Тереза сосредоточила всю свою волю на том, чтобы раздвоиться и послать к нам призрак. С первых же её усилий её слуховое чувство обострилось и звук стоявшего на камине будильника был ей очень неприятен. Она встала, чтобы остановить его, и раздвоение совершилось затем легче. Постепенно впадая в оцепенение, она видела, как мало-по-малу образовался её призрак. Он стал очень блестящий, немного выше и толще её; сгустившись, он потемнел. Под влиянием её воли он отправился, а она заснула. При своем пробуждении около полуночи у неё было сознание, что она видела только призрака субъекта и кресло, на которое она должна была сесть. Она помнила, что ее сильно притягивал призрак г-жи Ламбер, потом оттолкнул. От этого толчка она получила удар в грудь и грудь болела у ней два дня, но серьезных осложнений не было. Этот опыт, которым она сама была заинтересована, вполне удовлетворил её желание.
   IV. 11 июня, 9 часов, в присутствии г. и г-жи Дюбуа, я произвожу опыты с раздвоенной Терезой в глубине своего кабинета. Мы при свете под голубым колпаком.
   Раньше, неведомо для Терезы, я просил г-жу Ламбер прислать к нам свой призрак ровно в 10 часов, побыть у нас от 8 до 10 минут и постараться увидеть, что происходило бы в то время у меня в кабинете.
   Тереза — в плохом расположении, производит лишь незначительные явления. В 9 часов 55 минут её призрак стоит у столика посреди кабинета. Я предлагаю ему вернуться к субъекту, чтобы отдохнуть.
   В 10 часов субъект ничего не говорит. В 10 ч. 5 мин. он продолжает молчать, я прошу, чтобы призрак осмотрел все углы в моем кабинете. Субъект говорит, что ничего анормального не видит, кроме немного светящейся колонны у окна. "Это призрак", — говорит она. На вопрос, какого рода этот призрак, она отвечает, что недостаточно ясно видит его, чтобы узнать; она не может даже различить, мужчина это или женщина. Через нисколько минут она прибавляет: "Он уходит... ушел".
   На следующем сеансе г-жа Ламбер говорит мне, что она приходила, сидела в моем кресле у письменного стола и оставалась минут 10—12. Она хорошо видела призрак Терезы, который показался ей маленьким, малодеятельным, без энергии. Он едва был облечен в обычные ему цвета. Меня она видела хорошо, с прекрасным голубым цветом по правую сторону, с желтым по левую, особенно в верхней части туловища. Она едва могла различить тело субъекта, которое показалось ей совершенно бесцветным; она не видела г. и г-жу Дюбуа.
   V. 2 июня того же года, 9 часов вечера. Свидетели: г. и г-жа Дебрю, гг. Годрикур и Дюбуа; мы при слабом свете с колпаком цвета голубой тринадцатый.
   После стуков в столе, до которого никто не касался, в 10 часов 5 мин. я предлагаю призраку вернуться к субъекту для отдыха. Я ожидал в этот час посещения призрака; свидетели были предупреждены.
   Г-жа Лаллоз, превосходный врач, с дипломом школы магнетизма и массажа, получившая премию доктора Сюрвилля, присуждаемую каждый год за наибольшее число излечений исключительно одним магнетизмом, много раз говорила мне, что должна обладать способностью раздвоения, так как многие больные утверждали, что видели ее около себя в то время, когда её не было там, если она много думала об этих больных. Она показывала мне даже письма своих пациентов с удостоверением, что они действительно видели ее в известных случаях. Я просил г-жу Лаллоз сосредоточить свою мысль на намерении раздвоиться и послать к нам свой призрак в любой день, ровно в 10 часов вечера. Его-то я и ждал.
   В 10 часов г-жа Ламбер ничего не говорит. В 10 часов 5 мин. продолжает молчать. Пятью, шестью минутами позже, так как она ничего не говорит, а я предполагаю, что призрак мог явиться, но мало сгущенный плохо видим, я привлекаю внимание призрака на ожидаемое посещение. Субъект объявляет, что ничего не видит. Я посылаю призрак во все углы кабинета, чтобы хорошо везде осмотреть, нет ли кого-нибудь. Призрак идет, проходит мимо свидетелей, которые чувствуют его приближение, и возвращается. Субъект снова объявляет, что ничего не видит, ничего не чувствует и он уверен, что никакого призрака здесь нет, иначе он боялся бы.
   Г-жа Лаллоз, которая с 8 часов вечера сосредоточила свою мысль на посещении нас, не могла, значит, раздвоиться, и это единственная причина, почему субъект ничего не видел.
   Четвертый опыт конечно мало удовлетворителен, но я описал его потому, что он показывает, что способности призрака находятся в прямом общении с физическим и душевным настроением субъекта.
   Последний же опыт, совершенно ничтожный, еще важнее, так как не позволяет приписывать результаты первых опытов мысленному внушению, на которое всегда будут ссылаться отрицатели, так как мое уверение и настойчивость могут быть приняты за настоящее словесное внушение более сильное, чем всякое другое внушение для воздействия на воображение субъектов.

Hosted by uCoz