Глава Третья

ДОБРО И ЗЛО

Происхождение Добра и Зла - Инстинкт и разум - Уничтожение живых существ одних другими

Происхождение Добра и Зла

       §100. Бог - первоисточник всего существующего, есть высшая премудрость, благость и правосудие. Всё, что происходит от Него, должно отличаться теми же свойствами, потому что мудрость, благость и справедливость не могут произвести ничего неразумного, злого и несправедливого. Стало быть, наблюдаемое нами зло должно происходить не от Него.
       §101. Если бы зло стало специальной принадлежностью какого-нибудь существа, как бы его ни называли, Ариманом или Сатаною, то было бы одно из двух: это существо было бы равным Богу и, следовательно, столь же могущественно и вечно, как Он, или оно было бы ниже Его.
       В первом случае было бы два соперничающих могущества, борющихся непрестанно и стремящихся каждое, со своей стороны, разрушить то, что сделано другим, и таким образом находящихся постоянно во взаимном противодействии. Но подобное предположение несовместимо с единством цели, которое проявляется во всём порядке мироздания.
       Во втором случае это существо, будучи ниже Бога, было бы подчинено Ему. А так как, не будучи равным Богу, оно не могло бы быть вечным, то оно должно было иметь начало. Если же оно было создано, то, конечно, никем иным, как Богом, и, стало быть, Бог создал Духа зла, что было бы отрицанием бесконечной Его благости. (См. "Рай и Ад, или Божественная Справедливость в разъяснении Спиритизма", гл.Х, "О демонах".)
       §102. Однако, зло существует и имеет свою причину. Осаждающие человечество физически и нравственно страдания всякого рода могут разделяться на две категории, а именно: те, которые человек может избежать, и те, которые не зависят от его воли. К числу последних надо отнести все стихийные бедствия.
       Человек, способности которого ограничены, не может проникнуть и обнять совокупность целей Провидения. Он судит о вещах с точки зрения своей личности и тех искусственных, условных интересов, которые он себе создал и которые не совпадают с законами Природы; вот почему он часто находит дурным и несправедливым то, что счёл бы праведным и прекрасным, если бы понимал его причину, цель и конечный результат. Отыскивая причину и пользу всякого явления, он должен будет признать, что всё носит печать беспредельной мудрости, и преклониться перед этою мудростью даже в том, чего ещё не понимает.
       §103. Человеку достался в удел разум, с помощью которого он может отвращать или, по крайней мере, значительно ослаблять последствия стихийных бедствий; чем более он приобретает познаний и подвигается в просвещении, тем менее опустошительными делаются эти бедствия; а с предусмотрительной и мудрой общественной организацией он будет в состоянии парализовать, если не вполне избегнуть их. Ради этих бичей, приносящих известную пользу в общем распорядке Природы и в будущем, но поражающих в настоящем, Бог и дал человеку способности, позволяющие ему бороться с ними.
       Так, человек улучшает нездоровые местности, устраняет вредные миазмы, удобряет бесплодные земли и предохраняет их от наводнений; так, он строит себе здоровые жилища, способные противостоять ветрам, столь необходимым для очищения атмосферы, и научается защищаться от непогоды; наконец, он мало-помалу, в силу необходимости, создаёт науки, с помощью которых улучшаются условия существования на земле и увеличивается сумма общего благосостояния.
       §104. Человек должен прогрессировать, и потому страдания, которым он подвергается, служат стимулом для упражнения его способностей, как физических, так и духовных, и побуждают его к изысканию средств для избежания этих страданий. Если бы ему нечего было бояться, то ничто и не побуждало бы его стремиться к лучшему, и ум его заглох бы в бездействии. Он не стал бы ни изобретать, ни открывать ничего нового. Страдание - это остриё, побуждающее человека подвигаться вперёд на пути прогресса.
       §105. Но самые многочисленные страдания создаются самим человеком, его собственными страстями, происходящими от его гордости, эгоизма, честолюбия, корыстолюбия и излишеств всякого рода: в этом причина войн и порождаемых ими бедствий, раздоров, несправедливостей, притеснений слабого более сильным, и, наконец, в этом же причина большинства болезней.
       Бог установил полные мудрости законы, ведущие только к добру, и человек находит в себе всё, что нужно, чтобы им следовать; путь указывается ему его совестью, так как законы эти начертаны в его сердце. Кроме того, Бог постоянно напоминает ему о них через Своих пророков и мессий, через всех воплощённых духов, получивших миссию просвещать его, наставлять и совершенствовать, а в последнее время и через всех бесплотных духов, появляющихся со всех сторон. Если бы человек строго придерживался этих Божественных законов, то, без сомнения, избежал бы самых острых страданий и жил бы счастливо на земле. А если он этого не делает в силу своей свободной воли, то и испытывает на себе последствия своих поступков. (См. "Евангелие от Спиритизма", гл.V, §§67, 68, 69 и следующие.)
       §106. Но Бог, полный милосердия, даровал помощь рядом с болезнью, т.е. Он из самого зла извлекает добро. Приходит минута, когда избыток нравственного зла становится невыносимым и доводит человека до потребности изменить свои пути: наученный опытом, он ищет исцеления в добре, и когда вступает на лучшую дорогу, то делает это по собственной воле, потому что сам сознаёт неудобства прежних путей. Необходимость заставляет его совершенствоваться нравственно, чтобы быть более счастливым, точно так, как та же необходимость заставила его совершенствовать условия своего матерьяльного существования.
       §107. Можно сказать, что зло есть отсутствие добра, как холод есть отсутствие теплоты. Зло не составляет какого-нибудь определённого свойства, так же как холод не есть специальный флюид: одно есть отрицание другого. Там, где нет добра, необходимо существует зло; не делать зла есть уже начало добра. Бог хочет только добра, а зло происходит исключительно от человека. Если бы в творении было существо, предназначенное для зла, то никто не мог бы избежать его; но человек, в самом себе имеющий причину зла и притом обладающий свободою воли и руководящийся божественными законами, избежит зла, когда захочет.
       Возьмём для сравнения самый обыкновенный пример: земледельцу известно, что в конце его поля находится опасное место, в котором проходящий может пострадать или даже погибнуть. Что же он делает для предупреждения несчастных случаев? Он помещает в соседстве с опасным местом объявление, гласящее о возможной опасности и запрещающее итти дальше. Таков и закон: он мудр и предупредителен. Если, не взирая на него, неосторожный человек пройдёт дальше и с ним случится несчастье, то он не может пенять ни на кого, кроме самого себя.
       То же бывает и со всяким злом: человек мог бы избежать его, если бы соблюдал божественные законы. Например, Бог постановил границы удовлетворению человеческих потребностей: оне определяются пресыщением; и если человек переступает эту границу, то делает это по доброй воле, и тогда болезни, немощи, даже смерть, могущая произойти от этого, составляют плод его неосторожности, а не воли Божией.
       §108. Но нам скажут, что если зло происходит от несовершенств человека, а человек создан Богом, то в результате окажется, что Бог создал, если не зло, то хоть причину зла: если бы Он создал человека совершенным, то не было бы и зла.
       Если бы человек был создан совершенным, то роковым образом увлекался бы к добру. Но, обладая свободной волей, он не вынужден неизбежно стремиться ни к добру, ни к злу. Бог повелел, чтобы он был подчинён закону прогресса и чтобы совершенствование было его личной заслугой и плодом его собственного труда, подобно тому как он несёт ответственность и за зло, которое совершается по его воле. Итак, весь вопрос сводится к тому, чтобы узнать, в чём кроется источник наклонности человека ко злу.¹
       §109. Если изучать страсти и даже пороки человека, то увидишь, что все они происходят от инстинкта самосохранения. Этот инстинкт во всей силе своей встречается у животных и у первобытных существ, близких к животному состоянию. Там он царит безраздельно, потому что не встречает у них противовеса в нравственном чувстве: эти существа не родились ещё для умственной жизни. Но инстинкт ослабевает по мере того, как развивается разум, господствующий над материей.
       Назначение духа есть жизнь духовная; но на первых ступенях своей телесной жизни он имеет только матерьяльные потребности; чтобы удовлетворять их необходимо действие страстей, служащих средством для сохранения рода и индивидуума, в матерьяльном смысле слова. По выходе из этого периода у него являются другие потребности, сперва полуматерьяльные и полунравственные, а потом исключительно нравственные. Тогда дух получает преобладание над материей, и когда стряхнет её, то подвинется по провиденциальному пути своему и приблизится к конечной своей цели. Но если, напротив того, он допустит преобладание материи и подчинится ей, то остановится и уподобится животному. В этом состоянии то, что было когда-то добром, потому что было потребностью его природы, превращается в зло, не только потому, что это уже не необходимость, но потому, что это вредит одухотворению существа. Так, многое, бывшее достоинством для ребёнка, является недостатком для взрослого человека: зло относительно, и ответственность пропорциональна степени развития.
       Все страсти приносят известную пользу и имеют провиденциальную цель; иначе получилось бы, будто Бог создал нечто бесполезное и даже вредное. Зло же заключается в злоупотреблении, а злоупотребляет человек вследствие свободы своей воли. Позднее, когда он просветится и лучше станет понимать свои интересы, он будет свободно выбирать между добром и злом.

Инстинкт и разум

       §110. Какая разница между инстинктом и разумом? Где кончается один и начинается другой? Не есть ли инстинкт элементарный разум или это особая способность, свойственная материи?
       Инстинкт есть оккультная сила, подвигающая органические существа к самопроизвольным и невольным действиям ради их сохранения. В инстинктивных действиях нет ни размышления, ни соображения, ни преднамеренности. Так растение ищет воздуха, обращается к свету и направляет корни к влаге и кормилице-земле; цветок попеременно то закрывается, то открывается, смотря по потребности; вьющиеся растения обвиваются вокруг своей подпорки и цепляются за неё своими усиками. Инстинкт предупреждает в животных о том, что им полезно или вредно, и направляет их согласно временам года в благоприятные местности. Также инстинктивно строят они без предварительного обучения и с большим или меньшим искусством, смотря по породам, мягкое ложе и верное убежище для своего потомства и сооружают западни для уловления добычи, которою питаются; они с ловкостью владеют наступательными и оборонительными орудиями, которыми снабжены; полы их сближаются, матери высиживают своих питомцев, а в других породах последние ищут сосцов своей матери. У человека же инстинкт господствует исключительно в начале жизни. По его побуждению ребёнок производит первые свои движения, схватывает пищу, кричит для выражения своих потребностей, подражает голосу и делает первые попытки ходить и говорить. Даже у взрослого некоторые действия бывают инстинктивны, как, например, внезапные движения для предупреждения опасности, избежания гибели или удержания равновесия; таковы и моргание век для умерения света или машинальное открывание рта для дыхания и прочая, и прочая.
       §111. Разум выражается действиями сознательными, обдуманными, преднамеренными, соображёнными с обстоятельствами. Это свойство, несомненно, принадлежит исключительно душе.
       Всякий машинальный акт инстинктивен; тот же, который указывает на размышление, соображение или преднамеренность - разумен: один свободен, а другой нет.
       Инстинкт - это верный, никогда не обманывающий руководитель; разум же, по одному тому, что свободен, бывает иногда подвержен заблуждению.
       Если инстинктивный акт не имеет характера разумного действия, то он всё-таки обнаруживает разумную, существенно предусмотрительную причину. И если предположить, что инстинкт происходит из материи, то надо признать материю разумной и даже более разумной и верно предусмотрительной, чем душа, потому что инстинкт не ошибается, а разум ошибается.
       Если смотреть на инстинкт, как на элементарный разум, то как объяснить, что в некоторых случаях он выше сознательного разума и что он даёт возможность таких поступков, которые неисполнимы под влиянием рассудка?
       Если инстинкт есть свойство специального духовного принципа, то куда же он исчезает? Когда инстинкт изглаживается, то и принцип этот должен уничтожиться? А если животные одарены только инстинктом, то их будущность безвыходна и страдания их остаются без всякого вознаграждения. Это было бы несогласно ни с благостью, ни со справедливостью Божиею. (См. "Книга Бытия, Чудеса и Предсказания в объяснении Спиритизма", гл.II, §81.)
       §112. По другой теории инстинкт и разум имеют общее основание; достигши известной степени развития, источник этот, имевший вначале только свойства инстинкта, претерпевает изменение, придающее ему признаки свободного разума.
       Если бы это было так, то разумный человек, лишившийся рассудка и снова управляемый одним инстинктом, возвратился бы вновь в первобытное состояние. А когда рассудок возвращается, то инстинкт вновь превращался бы в разум, и так при каждом припадке, что недопустимо.
       Впрочем, разум и инстинкт проявляются иногда одновременно в одном и том же действии. Например, во время ходьбы движение ног инстинктивно, и человек машинально, не думая об этом, ставит одну ногу перед другой; но если он хочет ускорить или замедлить шаг, поднять ногу или посторониться, чтобы избежать препятствия, то он проявляет расчёт, соображение: он действует с сознательной целью. Невольный импульс движения есть акт инстинктивный, а рассчитанное направление движения - акт разумный. Инстинкт побуждает хищное животное питаться мясом; но предосторожности, которые оно принимает и изменяет, сообразно обстоятельствам, чтобы овладеть своей добычей, его предвидение возможных случайностей составляют действия разумные.
       §113. Другая гипотеза, вполне согласующаяся с идеей о единстве принципа, вытекает из существенно предусмотрительного характера инстинкта и согласуется с тем, чему учит нас Спиритизм на счёт отношений духовного мира с телесным. Теперь известно, что бесплотные духи имеют миссию следить за воплощёнными, которым они служат покровителями и руководителями; они окружают их своим флюидическим током, и под влиянием этого тока человек часто действует как бы бессознательно.
       Известно также, что инстинкт, производящий бессознательные действия, преобладает у детей и вообще у существ, рассудок которых слаб. Согласно с этой гипотезой инстинкт не составляет свойства ни духа, ни материи и не принадлежит собственно живому существу, у которого проявляется: он происходит от непосредственного действия невидимых покровителей, которые пополняют несовершенство разума этого существа и сами вызывают бессознательные действия, необходимые для его сохранения. Это подобно помочам, которыми поддерживают дитя, не умеющее ходить. Как помочи постепенно перестают употреблять, по мере того, как дитя учится ходить, так и духи-покровители предоставляют своих питомцев самим себе по мере того, как те учатся руководствоваться собственным разумом.
       Итак, инстинкт далеко не элементарный и не совершенный разум, а проявление постороннего разума, находящегося во всей силе своего развития. Это - разум покровитель, пополняющий недостаточность более юного разума, побуждая его бессознательно делать для своей пользы то, что он неспособен исполнить сам по себе; иногда он помогает духу, хотя и зрелому, но временно затруднённому в пользовании своими способностями, как это бывает в детстве или в случаях идиотизма и психического расстройства.
       Выражение, что есть Бог для детей, сумасшедших и пьяниц вошло в поговорку: это более верно, чем думают. Бог этот не кто иной, как дух-покровитель, бодрствующий над существом, неспособным руководиться собственным рассудком.
       §114. Можно итти и дальше в развитии этих идей. Эта теория, как она ни рациональна, всё же не разрешает всех трудностей, предоставляемых вопросом.
       Если наблюдать явления инстинкта, то прежде всего заметишь единство целей и верность результатов, исчезающих, как только инстинкт заменяется свободным разумом. Более того: в постоянстве и совершенстве приспособления инстинктивных способностей к потребностям каждого вида заметна глубочайшая мудрость. Такое единство целей не могло бы существовать без единства мысли, а единство мысли несовместимо с разнообразием индивидуальных способностей. Одно только это единство может произвести ту поразительную по совершенству гармонию, которая проводится с начала времени и во всех широтах с математической точностью и правильностью, никогда себе не изменяющей. Однообразие в результате инстинктивных способностей есть характерный факт, убедительно доказывающий единство причины; если бы эта причина была существенна (если можно так выразиться) с каждой отдельной индивидуальностью, то было бы столько разнообразных инстинктов, сколько особей, начиная от растения до человека. Общее однообразное и постоянное явление должно иметь общую, однообразную и постоянную причину; явление же, обнаруживающее мудрость и предусмотрительность, должно иметь мудрую и предусмотрительную причину. А причина мудрая и предусмотрительная необходимо должна быть разумной и не может быть только матерьяльной.
       Не находя в воплощённых или бесплотных созданиях способностей, нужных для достижения подобных результатов, надо подняться выше, т.е. к Самому Творцу. Если припомнить объяснение, данное в Главе Второй (§86), о том, как действует божественное Провидение, можно представить себе все существа проникнутыми бесконечно мудрым божественным флюидом, и тогда будут понятны предусмотрительные мудрость и единство целей, проявляющиеся во всех инстинктивных движениях на благо каждого существа. И эта предусмотрительность тем более деятельна, чем меньше средств находит особь в себе и в своём разуме.
       Вот почему она является более высокой и более абсолютной у животных и низших организмов, чем у человека.
       По этой теории понятно, почему инстинкт представляет всегда верное руководство. Материнское чувство, наиболее благородное из всех, которое матерьялизм старается понизить до уровня механических сил притяжения, действующих в Природе, им возвышается и облагораживается. Ради его целей оно и не могло быть предоставлено капризным случайностям рассудка и свободной воли. При посредстве матери Сам Бог бдит над Своими нарождающимися созданиями.
       §115. Эта теория нисколько не уничтожает вмешательства духов-покровителей, содействие которых есть факт удостоверенный и доказанный опытом; но нужно заметить, что действие последних индивидуально, изменяется согласно личным свойствам покровителя и питомца и никогда не отличается единообразием и общностью инстинкта. В премудрости Своей Бог Сам руководит сильными, а заботу о руководстве зрячих предоставляет свободным умам, чтобы за всяким оставить ответственность за свои поступки. Миссия духов-покровителей есть добровольно принятая ими обязанность, служащая им средством к возвышению, смотря по тому, как они её исполняют.
       §116. Все эти способы объяснения инстинкта, конечно, гипотетичны, и ни один из них не носит характера достаточной достоверности, чтобы быть предложенным как окончательное решение. Этот вопрос разрешится со временем, когда будут собраны наблюдения, пока ещё не достаточные; а до тех пор надо ограничиться рассмотрением различных мнений и обсуждением их с логической точки зрения, терпеливо ожидая, пока появится свет. Решением наиболее близким к истине непременно окажется то, которое лучше других будет согласоваться со свойствами Божьими, т.е. с Верховной Благостью и Высшим Правосудием. (Гл.II, §81)
       §117. Инстинкт, как руководитель, и страсти, как двигательные пружины душ в первый период их развития иногда сливаются в своих действиях. Но между этими двумя началами есть различия, которые необходимо рассмотреть.
       Инстинкт - это всегда верный и добрый руководитель; в известное время он может сделаться бесполезным, но никогда не вредным; он ослабевает, когда разум получает перевес.
       Страсти в первые периоды жизни души имеют с инстинктом ту общую черту, что возбуждаются одинаково бессознательной силой. Оне происходят собственно от потребностей тела и зависят от организма более, чем инстинкт. Особенно отличает их от инстинкта то, что оне индивидуальны и не производят подобно инстинкту общих, однообразных явлений; напротив того, оне изменяются в интенсивности и в характере своём, смотря по особи. Оне полезны, как стимул, до появления нравственного чувства, которое превращает пассивное существо в разумное; с этого момента оне делаются не только бесполезны, но даже вредны развитию духа, препятствуя освобождению его от матерьяльности; оне ослабевают по мере развития разума.
       §118. Человек, постоянно побуждаемый в своих действиях одним только инстинктом, может, пожалуй, быть и очень добрым, но ум его будет непременно дремать; он уподобится ребёнку, не покидающему помочей и не умеющему владеть своими членами. А тот, кто не обуздывает своих страстей, может быть очень умён, но в то же время очень зол. Инстинкт уничтожается сам, а страсти укрощаются только усилием воли.

Уничтожение живых существ одних другими

       §119. Взаимное уничтожение живых существ есть один из законов Природы, который при первом взгляде кажется наименее согласным с благостию Божиею. Рождается вопрос, почему Бог поставил их в необходимость уничтожать друг друга, чтобы питаться одним за счёт других?
       Это, конечно, кажется несовершенством в творении Божьем тому, кто видит только материю и одну настоящую жизнь. Вообще, люди судят о совершенстве Божьем со своей точки зрения и ставят собственное суждение мерилом Его премудрости; им кажется, что Бог не мог бы сделать лучше, чем бы они сами сделали. Их ограниченность не позволяет им судить о всеобщности, и они не понимают, что действительное благо может произойти из кажущегося зла. Знание духовного начала в истинной его сущности и великого закона единства одно только может дать человеку ключ к этой тайне и указать ему премудрость Провидения и гармонию именно в том, в чём он видел одну только аномалию и противоречие.
       §120. Истинная жизнь животного так же, как и человека, не в телесной оболочке и не в одежде: она заключается в разумном начале, предсуществующем телу и переживающем его. Этому началу тело нужно для того, чтобы развиваться посредством работы, которую оно должно производить над грубой материей; тело изнашивается в этой работе, но дух не теряет сил; напротив, он с каждым разом выходит из него более сильным, ясным и способным. Что же значит для него более или менее часто переменить оболочку? Он останется всё тем же духом; это совершенно так, как было бы с человеком, по сто раз в год меняющим свою одежду и остающимся при том всё тем же человеком.
       Показывая человеку постоянное уничтожение, Бог научает его, какую ничтожную цену он должен придавать телесной оболочке, и возбуждает в нём мысль о духовной жизни, заставляя его желать последней, как вознаграждения.
       Но, скажут нам, разве Бог не мог достичь того же другими средствами, не принуждая живых существ к взаимному уничтожению? Если всё премудро в Его творении, то мы должны предположить, что и в этом случае Его премудрость не изменяет себе; если же мы этого не понимаем, то должны приписывать своё недоумение нашему малому развитию. Однако мы можем попробовать поискать объяснения, приняв в виде компаса следующее правило:
       Бог должен быть безгранично справедлив и мудр.
       Итак, будем во всём искать Его правосудия и мудрости и преклонимся перед тем, что превосходит наше разумение.
       §121. Первая польза, вытекающая из уничтожения, польза, впрочем, чисто матерьяльная, такова: органические тела поддерживаются только посредством органических веществ, потому что одни эти вещества заключают в себе питательные материалы, необходимые для их преобразования. Тела, служащие орудиями духовного начала, должны непрерывно быть возобновляемы, и Провидение заставляет их служить взаимной поддержкой. Потому они и питаются друг другом, т.е. тела их питаются телами, но души не уничтожаются и не повреждаются, а теряют только свою оболочку.
       §122. Но существуют и нравственные соображения более высокого порядка.
       Борьба нужна для развития духа; в ней упражняются его способности. Тот, кто ради своего пропитания вынужден нападать, и тот, кто защищается для сохранения жизни, состязаются в хитрости и сообразительности и, тем самым, развивают свои умственные силы.
       Один из двух погибает; но что, собственно, сильнейший и более ловкий отнял у слабейшего? Его телесную оболочку, и ничего больше; дух же, не погибший в борьбе, со временем приобретёт новую.
       §123. В творениях низшего порядка, не имеющих ещё нравственного чувства и у которых инстинкт не заменён разумом, борьба не может иметь другой побудительной причины, кроме удовлетворения матерьяльных потребностей.
       Одна же из самых настоятельных потребностей есть потребность питания; следовательно, они борются исключительно для того, чтобы жить, т.е. для того, чтобы получить или защитить добычу; более же высокие стимулы ещё недоступны для них. В этом-то первоначальном периоде и вырабатывается душа и делает первые попытки жить.
       И у человека бывает переходный период, во время которого он едва отличается от животного; в первые века в нём преобладает животный инстинкт и только необходимость удовлетворения физических потребностей побуждает его к борьбе. Позднее животный инстинкт и нравственное чувство уравновешиваются; тогда человек борется уже для того, чтобы удовлетворить своё честолюбие, свою гордость или властолюбие. Ради этого ему опять приходится разрушать. Но по мере того, как берёт верх нравственное чувство, развивается чувствительность и потребность разрушения уменьшается. Кончается тем, что она совсем исчезает и кровопролитие делается ненавистным.
       Однако борьба всё-таки остаётся необходимой для развития духа, так как и дойдя до пункта, который нам кажется кульминационным, он ещё далёк от совершенства. Только ценою труда и упорной деятельности он приобретает познания и опытность и освобождается от последних следов животности. С этой минуты ведётся уже борьба не грубая и кровавая, а чисто интеллектуальная. Человек борется уже с препятствиями, а не с себе подобными.²

¹ Ошибка состоит в предположении, что из рук Создателя душа вышла совершенной, тогда как воля Творца была, чтобы совершенство достигалось постепенным очищением духа и составляло его собственный труд. Бог хотел, чтобы душа, обладающая свободой воли, выбирала между добром и злом и достигала конечных целей своих посредством жизненной борьбы и сопротивления злу. Если бы Он создал душу совершенной и приобщил её, по выходе из Его рук, к вечному блаженству, то она была бы сотворена не по образу Его, а подобной Ему. (Бонами, "Истинность Спиритизма", гл.VI). (А.К.)
² Не предрешая ничего, что может быть выведено из этих положений, мы хотели только доказать посредством наших объяснений, что взаимное уничтожение существ не противоречит мудрости Божьей и что в законах Природы всё находится в общей связи. Связь эта порывается, когда игнорируют духовное начало. Вот почему столько вопросов остаются неразрешимыми, когда рассматривают одну материю.
       Матерьялистические учения в самих себе носят зачатки своего уничтожения. Они имеют против себя не только противоречие их со стремлениями большинства людей и нравственные выводы, которые со временем заставят отвергнуть их как разрушительные для общества начала; но также испытываемую большинством потребность объяснения всего, что вытекает из прогресса. Умственное развитие приводит человека к изысканию причин и, как только он начинает мыслить, то замечает неспособность матерьялизма дать объяснение всему.
       Как могут одержать верх доктрины, не удовлетворяющие ни сердца, ни ума и оставляющие без разрешения самые жизненные вопросы? Прогресс идей убьёт матерьялизм, как уже убил фанатизм. (А.К.)