<< Часть I
<< Часть II

    Однако последующие опыты, сделанные при условиях положительно исключавших подобную возможность, убедили меня, что сила, производящая эти фигуры, лежит вне пределов человеческой власти и вызванные эксперты при тех же условиях не могли произвести ничего подобного.
    Я желал бы тут обратить особенное внимание на то обстоятельство, что, когда я проявлял вышесказанные изображения, я был еще совершенным новичком в фотографическом искусстве и ничего не знал об употребляемых при этом химических соединениях; прибегая в моих опытах к одному или другому составу, я просто подражал тому, что делал мой приятель, когда он производил фотографическую работу. Получив таким образом упомянутые изображения, я, по советам некоторых друзей, которым показывал пластинки, повторил еще несколько раз эти опыты и всегда с удивительными результатами. Тогда я решился оставить свое профессиональное занятие и посвятить себя фотографии» («Spiritual Magazine», 1869, p. 256-257).
    Факт такого происхождения этих фотографий подтверждается свидетельствами того времени, помещенными в «Herald of Progress» (от 1 ноября 1862 года), издаваемом А.Д. Дэвисом, и в «Banner of Light» (от 8 ноября 1862 года), в статьях, содержащих первые известия об этом неожиданном явлении, принятые однако редакциями вышеупомянутых журналов не со слепым энтузиазмом, а сдержанно и с сомнением. Особенно интересно узнать, в каком виде появились у Мумлера его первые трансцендентальные фотографии. Наличные данные об этом предмете немногочисленны и весьма кратки, но, тем не менее, они существуют, и здесь мы приведем описание первых фотографий корреспондентом «Banner of Light».
    «Первая изображает медиума Мумлера, одна рука которого опирается на стул, а другая держит черное покрывало что снятое им с камеры. На стуле сидит не вполне ясная женская фигура, на вид девочка, лет 12-14. В ней узнали одну умершую родственницу. Над головой этой фигуры туманное облако, чего еще нам никогда не ось видеть на фотографиях. На второй из виденных нами голова была окружена слабым сиянием или как бы светлыми расходящимися лучами, которые на некотором определенном расстоянии совершенно исчезали. На двух других имелось такое же изображение с той разницей, что световая окружность могла бы охватить всю фигуру, если бы карточка была больше».
    Имея у себя экземпляр этой первой фотографии Мумлера, я могу прибавить еще следующее. Очертание верхней части тела довольно определенно, хотя само изображение и туманно. Стул ясно виден сквозь туловище и руки, виден также и стол, на котором лежит одна рука. Ниже талии фигура, которая, очевидно, одета в платье с вырезным лифом и короткими рукавами, точно расплывается в неясном тумане, который ниже стула совершенно исчезает. Часть спинки стула виднеется сквозь левую руку фигуры, небольшая часть спинки скрывается за левым плечом, которое также непрозрачно, как шея и грудь. Над головой виднеется белая облачная туманность, охватывающая голову фигуры от одного виска до другого и спускающаяся до руки Мумлера, опирающейся о спинку стула. Имеющаяся у меня фотография - копия, сделанная в Лондоне с оригинала, и поэтому уже не так отчетлива. «Вторая фотография представляет фигуру женщины, сидящей на стуле, и за ней виднеется неопределенная белая масса, похожая как бы на две или три подушки» («Banner of Light» 1862, ноября 29-го; перепечатано в «Spiritual Magazine», 1863, p. 35-36).
    Итак, мы можем констатировать тот достойный внимания факт, что первые фотографии Мумлера представит следы тех светящихся масс, которые мы видели у Битти и которые предшествовали образованию человеческих фигур. Более чем вероятно, что представляющееся на этих фотографиях в виде «белой туманности» «сияния», или «белой массы, похожей на подушки» и т.п., было бы также описано сенситивами, как «светящиеся массы».
    Но вернемся к истории происхождения этих фотографий. Как только весть о них разнеслась, Дэвис, издававший в то время в Нью-Йорке «Herald of Progress», нарочно послал в Бостон знакомого ему фотографа, м-ра Гэй, чтоб исследовать это дело на месте и убедиться в неподдельности явления. Результат этого первого технического исследования был опубликован в «Herald» 29 ноября 1862 года со всеми подробностями и затем вкратце изложен в письме м-ра Гэя, помещенном в «Banner'e» того же числа, которое мы здесь и приведем.

    «Бостон, 18 ноября 1862 года.
    Многоуважаемый г-н издатель! Узнав от м-ра Мумлера, что вы желаете обнародовать результат моего исследования о спиритических фотографиях, изготовляемых г. Мумлером, я с особенным удовольствием сообщу вам то, что сам видел. Вы можете быть уверены, что, действуя по поручению г. Дэвиса, я приступил к своему исследованию с твердым намерением вести его как можно строже, дабы ничто не ускользнуло от моего внимания. Имея за собой десятилетнюю постоянную практику по этой части, а именно: делая негативы на стекле и позитивные оттиски с них на бумаге, - я чувствовал себя довольно опытным, чтобы открыть всякую подделку.
    Так как Мумлер при моем исследовании ни в чем мне не препятствовал, то, выбрав стеклянную пластинку, на которой м-р Мумлер имел получить мой портрет вместе с спиритическим изображением, я сам проделал над ней все операции промывки, обливания, серебрения и помещения в кассетку. В продолжение всего этого времени я не терял из виду пластинки и не дал м-ру Мумлеру дотронуться до нее, пока не кончил всех операций. Затем я подверг самому тщательному и подробному осмотру камеру, кассетку, трубу, внутреннюю сторону ванны и т.д., и, несмотря на все это, на пластинке вместе с моим изображением получилось, к моему величайшему удивлению, еще другое!
    Так как я и после того продолжал свое исследование с теми же редосторожностями и дошел до результатов еще более доказательных, то я, по совести, должен признать их неподдельными.
    С уважением,

ВашУ.Гэй».

    («Spiritual Magazine», 1863, p. 34-35.)

    Здесь не мешает добавить, что на первом негативе получился портрет покойной жены м-ра Гэя, а на втором - портрет его отца, причем м-р Гэй говорит: «Мумлер не имел никакой возможности добыть портрет моей жены или моего отца» («Herald», 29 ноября 1863 года).
    Я пройду теперь молчанием длинный ряд разного рода заявлений, высказанных в пользу Мумлера, и целый ряд всевозможных исследований, сделанных с целью изобличить обман, - ибо было вполне естественно подозревать таковой, - но приведших к отрицательному результату. Будет совершенно достаточно привести здесь статью из «Британского Фотографического Журнала», присланную в редакцию его корреспондентом в Филадельфии, г. Селлерсом, которого, следовательно, нельзя упрекнуть в пристрастии к спиритизму. Вот она:
    «Несколько месяцев тому назад в газетах появилось известие, сообщенное фотографом из Бостона, который на одном из своих воскресных опытов нашел на пластинке двойное изображение. Второе изображение оказалось портретом его умершего родственника. После чего он заметил, что на всех или почти на всех изготовленных им фотографиях появлялось то же самое призрачное изображение с большей или меньшей отчетливостью. Так как есть об этом чуде разнеслась повсюду, то приемная его коре переполнилась любопытными, желающими получить портреты умерших друзей. Фотографы посмеивались и утверждали, что обман будет вскоре обнаружен. Было сделано много подражаний обычным процессом, первоначально предложенным сэром Давидом Бруствером, и еще более было сделано их посредством наложения одной пластинки на другую, с заготовленным вторым изображением, и обман приписывали одному из этих способов. Исследованием этого дела занялись даже люди известные своим научным образованием, но и они не могли открыть подделки...»
    «Что же касается до самих фотографий, то они существенно отличаются от всех других подобного рода, которые приходилось мне видеть, и я не знаю, каким бы образом возможно было их воспроизвести. Образ фигуры никогда не является во весь рост; она обыкновенно не идет ниже пояса или колен, и все-таки вы никак не можете положительно указать, где фигура исчезает. С первого взгляда многим кажется, что вся фигура совершенно ясна, а потом, при подробном рассмотрении, она уже не представляется столь отчетливой. Я сам не видал негативов, но судя по позитивам, по светлому тону изображения «духа», я сказал бы, что это изображение должно было быть первым предметом, выступавшим при проявлении пластинки. Очертания совсем не ясны. Главные черты довольно определенны, но, за исключением лица, совершенно непрозрачного, остальные части фигуры настолько прозрачны, что окружающие предметы ясно видны сквозь нее, и со всем тем и в этих главных чертах вовсе нет той резкости контуров, которая составляет обыкновенную принадлежность подложных спиритических фотографий, полученных посредством наложения одной пластинки па другую. Спиритические фигуры, по-видимому, далеко не в фокусе, когда они находятся позади позирующего или впереди него, и несколько яснее, когда они на том же плане, но во всех случаях они, видимо, передержаны.
    Верующие в спиритизм объясняют это дело таким образом. «Духи» не могут вызывать на чувствительной пластинке своего собственного изображения, но могут облекать в любую форму тончайшие элементы материи, и эта материя, хотя и невидимая для нашего глаза, может отражать химические световые лучи и таким образом действовать на пластинку. Как доказательство этому, приводят и с портретом, виденным мной у д-ра Чайльда: на ней изображена дама, которая сильно желала получить фигуру гитары в своей руке - и вот форма гитары получилась на фотографии! Спириты говорят, что, конечно, может быть духа неодушевленного предмета, но что «духи» могут создавать подобные предметы по желанию; поэтому все появляющиеся фигуры суть не что иное, как модели, выставляемые «духами» перед камерой, но никак не настоящие портреты самих «духов»; они утверждают также, что «духи» почерпают эти изображения в памяти присутствующих. Как хорошо сумел бы Бульвер обработать подобный сюжет и какую чудесную, необыкновенную историю рассказал бы он нам на основании этих странных явлений! - С. Селлерс» (перепечатано в «Spiritual Magazine», 1863, p. 125-128).
    Я сократил это несколько длинное письмо, но сохранил имеющие свою цену технические подробности и высказанную еще тогда гипотезу об обрабатывании невидимой материи и придании ей известной формы; гипотезу эту мы находим десять лет спустя у Битти, и она будет иметь для нас особенное значение, когда вопрос коснется видимой материализации.
    Мы покончим с «Фотографическим Журналом», приведя из него еще одну заметку, относящуюся ко времени процесса Мумлера, но которая здесь будет более у места: «Что касается до мумлеровских спиритических фотографий, то по этому поводу было высказано много нелепостей за и против. Но тот писатель последней категории, который утверждает, что всякая вещь, отражающаяся на объективе камеры и доступная вследствие того фотографированию, непременно должна быть видима и человеческому глазу, очевидно, незнаком с тем отделом физики, который известен под именем «флуоресценции». Есть немало предметов, которые могут быть фотографированы, но остаются для физического глаза совершенно невидимы. Например, комната может быть полна ультрафиолетовых спектральных лучей, и при посредстве это «темного света» может получиться фотография. В комнате, освещенной таким образом, предметы будут вполне ясно отражаться на объективе камеры и непременно от печатаются на чувствительной пластинке, между тем как человек с нормальным зрением в то же самое время н увидит в этой комнате ни малейшего атома света. Поэтому фотографирование невидимого предмета, будь то «дух» или какая-либо вещь, невозможно считать научно невозможным. Если только предмет отражает флуоресцирующие или ультрафиолетовые лучи спектра, он легко может быть фотографирован, но он сам останется совершенно невидим для самого зоркого глаза» (перепечатано в «Spiritual Magazine», 1869, p. 421).
    Мы дошли теперь до процесса, который был торжеством Мумлера. Процесс этот был возбужден против него нью-йоркской газетой «The World» и начался в апреле 1869 года. Мумлер был арестован по обвинению «введения публики в обман посредством изготовления фотографий, выдаваемых за спиритические». Вот главные черты процесса: со стороны обвинения были вызваны восемь фотографов, имевших изобличить обман Мумлера; ими было указано на шесть способов, посредством которых возможно изготовить спиритические фотографии; но пи один из них не только никогда не видал самого Мумлера за работой, но даже не заглядывал к нему в мастерскую, не видал его фотографических снарядов, и ничего не было приведено в доказательство того, что фотографии Мумлера изготовлялись одним из упомянутых шести способов. Напротив, четыре фотографа: м-р Сли, м-р Гэй, м-р Сильвер и м-р Герней, бывавшие у Мумлера и наблюдавшие за способом его фотографирования, показали, что ни один из шести упомянутых способов не имеет ничего общего с употреблявшимся Мумлером, который ничем не отличается от обыкновенного. Более того, м-р Сли, фотограф из Паукипси, пригласил Мумлера к себе на дом в Паукипси, и тут, несмотря на то что употреблялись камера, стекла и химические препараты, принадлежавшие м-ру Сли, результат получился тот же самый. М-р Гэй провел у Мумлера три недели в исследовании явлений и показал, что призрачные изображения появлялись и тогда, когда он сам проделывал всю операцию, начиная с промывания пластинки и кончая проявлением. М-р Сильвер показал, что, когда Мумлер был в его (Сильвера) галерее и употреблял аппараты и приборы м-ра Сильвера, на негативе получилась фигура, кроме самого Сильвера. Спиритические изображения появлялись даже и тогда, когда Сильвер в присутствии Мумлера оперировал сам своими собственными приборами. Наконец, м-р Герней, известный в Нью-Йорке фотограф (№ 707, Broadway), дал следующее показание:
    «Я занимаюсь фотографией в продолжение двадцати восьми лет; я был очевидцем работ Мумлера и хотя пришел с тем, чтобы внимательно проследить, но тем не менее не нашел ничего сколько-нибудь похожего на обман или плутовство; его способ снимания фотографии был самый обыкновенный; единственное выходящее из обычного порядка было то, что Мумлер держал руку свою на камере».
    Но есть еще другой факт, который был установлен единогласным свидетельством: все бывшие на суде свидетели-фотографы со стороны обвинения заявили, что призрачные образы, находящиеся на этих фотографиях, не могут быть переведены с негатива на чувствительную пластинку в темной комнате иначе, как посредством света газового, лампового или дневного.
    Между тем до полудюжины свидетелей, посещавших галерею Мумлера с целью обнаружить обман, положительно утверждали, что он в своей темной комнате никакого искусственного или дневного света не употреблял и что единственный свет, туда проникавший, проходил сквозь маленькое оконце, завешанное темно-желтой тканью. И тем не менее Мумлер получал эти изображения и во многих случаях показывал их своим посетителям спустя несколько минут после снятия. В случае с м-м Ливермором (очень известным банкиром в Нью-Йорке), одним из свидетелей в этом процессе, Мумлер проявил три портрета его покойной жены (каждый в новой позе) в течение десяти минут после снятия с него фотографии
    Но и это еще не все: не только факт проявления на пластинках человеческих фигур, невидимых для глаза, был установлен на суде, но двадцать человек свидетелей заявили, что в этих фигурах они признали своих покойных друзей или родных. И более того, пять свидетелей, в числе которых находился и судья Эдмондс, показали, что подобные фотографии были получаемы и признаваемы даже в таких случаях, когда личности, ими изображенные никогда при жизни своей не снимались.
    Подобных свидетельств могло бы быть представлено без числа, но судья нашел, что достаточно и вышеприведенных, и на основании их постановил: «что по тщательному рассмотрению дела он пришел к заключению, что подсудимый должен считаться по суду оправданным; что хотя, по своему личному мнению, он и мог бы предположить в данном случае подделку и обман со стороны подсудимого, но, действуя в качестве судьи, он не считает справедливым отсылать подсудимого к суду присяжных (Grand Jury), так как, по его убеждению, виновность подсудимого осталась недоказанной» (все подробности можно найти в отчетах по этому делу, помещенных в журналах «Banner of Light» от 1 и 8 мая и 28 августа 1869 года и в «Spiritual Magazine» 1869, p. 241-260).
    Чтобы дать нашим читателям понятие об этих узнанных трансцендентальных фотографиях, я прилагаю здесь в табл. IV несколько образцов с надлежащими свидетельствами и объяснениями.
    Вот письмо м-ра Бронсона Муррея*, напечатанное в «Banner of Light» от 25 января 1873 года.
    «Господин редактор! В последних числах истекшего сентября, когда миссис Мумлер, находясь в трансе, давала в Бостоне (170, West Springfield Street) советы одному из своих пациентов, она вдруг остановилась и, обратясь ко мне, сказала, что когда я буду сниматься у м-ра Мумлера, то со мной вместе на пластинке появится женщины, держащей в руке якорь из цветов, дивно и горячо желающей доказать мужу факт своего существования; до сих пор она не могла найти к тому случая, теперь же надеется достигнуть своей цели через меня. Миссис Мумлер прибавила, что «при помощи увеличительного стекла на пластинке будут заметны буквы R. Bonner». Я спросил, не обозначают ли они Роберта Боннера, но не получил ответа. Когда я приготовился позировать, то вдруг впал в транс, чего со мной прежде никогда не бывало, и Мумлеру не удалось посадить меня в надлежащую позу. Он никак не мог заставить меня сидеть прямо и прислониться к железному упору. Меня так и сняли в состоянии усыпления, как это и видно на фотографии, и женская фигура с якорем и буквами из цветочных бутонов появилась, как было обещано; но я не знал никого по имени Боннер. (См. табл. VI, фот. 1.)
    Вернувшись домой, я многим сообщал об этом случае. Одна дама сказала мне, что недавно встретила какого-то мистера Боннера из Георгии и желала бы показать ему портрет. Вскоре она пригласила меня к себе; вошел еще господин, именно м-р Роберт Боннер, и сказал, что на моей фотографии, которую он видел у хозяйки, он нашел поразительно схожий портрет своей жены. Никто здесь не оспаривал совершенного сходства этой фотографии с портретом, снятым с нее за два года до ее смерти. (См. табл. VI, фот. 3, изображающую эту прижизненную фотографию м-с Боннер. К сожалению, на фототипии 1 критическое изображение и сходство не так явственны, как на оригинале.)
    Но это не все. Как только м-р Боннер увидал вышеупомянутую фотографию, он тотчас же обратился по почте в Нью-Йорк к медиуму Флинту с запечатанным письмо заключавшим вопросы к жене.*
    На следующий день письмо вернулось нераспечатанным и сопровождалось ответом в семь страниц. М-с Бонне подписывается в нем собственным именем Элла и сообщает, что, выпросив себе дозволение явиться на пластинке вместе со мной, она это и исполнила. Далее она говорит что братья м-ра Боннера, Уильям и Гамильтон, а также его старый приятель, прямодушный и добрый Сам Крэг, находятся при ней; что в скором времени она напишет через посредство д-ра Флинта письмо к их маленькому сыну Хэмми, и прибавила, что довольна попечениями м-ра Боннера о ребенке. Затем она просила его отправиться в Бостоне к спиритическому фотографу, прибавив, что и она будет там и появится вместе с ним на одной пластинке с венком из цветов на голове, с другим венком в одной руке, а другой рукой указывая кверху. Я сам прочел это в ее письме, а м-р Боннер прибавил: «Завтра я еду в Бостон и никому там не назову себя». Через четыре дня м-р Боннер посетил меня. Он был в Бостоне, никому себя не называл и все-таки получил обещанную фотографию, на которой жена его явилась точь-в-точь как писала. (См. табл. VI, фот. 2. Венок в руке фигуры на фототипии почти совсем не заметен.)
    Все интересующиеся предметом могут видеть эти фотографии у м-ра Мумлера в Бостоне или у меня в Нью-Йорке... М-р Боннер - лицо, хорошо известное в Георгии и Алабаме».
    Все же знающие меня знают и то, что мне нет ни выгоды, ни расчета сочинить подобную историю; доводя факт этот до общего сведения, я ручаюсь за его достоверность».

    Бронсон Муррей.
    738 West, 52 Street. New York City. 7 января 1873 года.»

    Фототипия 1 на табл. VII представляет м-ра М. А. Доу, издателя общественного в Америке журнала «The Waverley Magazine». Что же касается до фигуры, стоящей подле него, то история ее появления находится в письме м-ра Доу к м-ру М. А. (Охоп), жившему в Лондоне и пользовавшемуся известностью в спиритической литературе:

    «Бостон, 28 сентября 1873 года.
    Милостивый государь!
    Письмо ваше от 17 сентября я получил сегодня утром и попробую вкратце изложить вам то, что видел сам на опыте по части спиритических фотографий. В типографии и редакции «Waverley Magazine» работают у меня около пятнадцати молодых женщин; некоторые заняты набором, другие - при машине, третьи - рассылкой журнала, и наконец, четвертые - чтением и исправлением рукописей для печати. Между последними была одна девушка, поступившая ко мне в 1861 году и остававшаяся до 1870 года, когда она вдруг заболела и умерла, имея около 27 лет от роду. За последние годы своей деятельности она чрезвычайно развилась и сделалась весьма интеллигентной и приятной особой. Ее долгое пребывание у меня и бескорыстная преданность моим интересам возбудили во мне искреннюю к ней привязанность, на которую она отвечала взаимностью, что не раз и было ею мне высказано. Прилагаю ее портрет, сделанный недели за две до ее кончины. Не буду останавливаться на ее смерти и на моем горе при этой потере. Ровно через неделю после ее кончины мне пришлось присутствовать на сеансе одного медиума, духовный руководитель которого - молодая индианка - сказала: «Вы привлекли красивую даму, желающую вас видеть; в ее руках розы, предназначенные вам; она любила вас более, чем кого-либо, за вашу доброту к ней». Я был чрезвычайно удивлен, ибо не предполагал, чтобы наши друзья могли проявлять земную привязанность после того, как покинули тело, даже если и допустить, что они могут производить некоторые явления поехал на месяц в Саратогу (около полутораста а миль от Бостона) и встретился там с доктором Слэдом, знаменитым медиумом. Он меня вовсе не знал. Я имел ним сеанс, во время которого он держал правой рукой под столом простую грифельную доску, тогда как лева лежала на столе и касалась моей. Вскоре послышалось писание грифелем и, когда доску вынули из-под стола на ней оказались слова: «Я всегда при вас», подписанные ее именем. Вернувшись в Бостон, я обратился, вследствие совета, данного мне в Саратоге, к м-с Мэри М. Гарди, самому популярному трансмедиуму в Бостоне.
    Моя приятельница немедленно явилась и сказала, что дала мне в Саратоге через д-ра Слэда наглядное доказательство на грифельной доске; и прибавила, что всегда при мне, чтобы наставлять и оберегать, ибо любит меня, как наилучшего из всех людей, которых она знала на земле. На следующем сеансе она неожиданно сказала, что хочет дать мне свой портрет. Я оставил это обещание без внимания, ибо думал, что портрет будет кем-нибудь нарисован. В продолжение трех месяцев у меня бывали еженедельно сеансы с м-с Гарди, и я ни разу не упомянул о портрете; в конце же этого времени спросил сообщавшуюся, намеревается ли она дать мне свой портрет, на что она ответила, что готова. Я спросил ее, каким же образом он будет сделан. «Посредством фотографии», - отвечала она. - «Будет ли его делать тот же фотограф, который снимал вас при жизни?» - «Нет, это должен сделать фотограф-медиум». В конце следующей недели я опять был у м-с Гарди. Как только она впала в транс, моя приятельница заговорила через нее и сказала: «Ступайте к Мумлеру и скажите, что придете сниматься через неделю в час дня. Я желала бы, чтобы в двенадцать (обыкновенный мой час беседы с нею) вы пришли сюда еще раз поговорить со мной».
    «Я тотчас же пошел к Мумлеру, где застал только одну м-с Мумлер. Я сказал ей, что желаю иметь спиритическую фотографию. Она спросила, когда я опять приду, и я ответил: ровно через неделю в час дня. «Ваше имя?» - «Я не хочу говорить вам своей настоящей фамилии, но вы можете назвать меня м-м Джонсоном». Я внес деньги и вернулся домой. Через неделю я снова зашел к м-с Гарди, было заранее решено. Она впала в транс. Моя приятельница была уже тут и спросила меня: «Как вы поживаете, м-р Джонсон?» Затем прибавила: «Мистер Доу, я не замечала раньше, что вы стыдитесь своего имени». Я сказал, что надеюсь получить свой собственный портрет, но далеко не уверен, что увижу и ее на пластинке. «О, вы скептик». - воскликнула она. Я простился с нею и отправился к м-ру Мумлеру, куда пришел за четверть часа до назначенного времени; никого больше не было, и он сказал, что мы можем тотчас же приступить к делу, Я сел на стул в указанной позе и он поставил свой аппарат в семи футах от меня. Вложив пластинку, он указал мне, куда смотреть. Так я просидел две или три минуты, после чего он вынес пластинку в другую комнату. Вернувшись с нею, он сказал, что ничего не вышло, и вложил другую. Я просидел столько же времени, как и в первый раз, и он объявил, что есть какой-то неясный облик. На мое замечание, что мне обещана фотография, он сказал, что следует продолжать опыты и что ему приходилось иногда повторять раз пять или шесть, прежде чем удастся. Он вложил третью пластинку, и я просидел ровно пять минут по его часам, которые он держал в руке, повернувшись ко мне спиной и держа руку на камере. Вынув пластинку, он вышел с нею. После его ухода в комнату вошла м-с Мумлер, бывшая, как мне показалось, в полутрансе. Я спросил, не видит ли она кого-нибудь, и она отвечала, что видит около я красивую молодую даму. Тут она впала в полный транc и приятельница моя опять заговорила: «Теперь вы получите мою фотографию. Я буду стоять подле вас, положа руку на ваше плечо; на голове у меня будет венок из цветов». Тут вернулся м-р Мумлер с пластинкой и сообщил, что есть изображение. Взглянув на негатив, я ясно увидал на нем себя и стоящую подле женскую фигуру. Мумлер обещал прислать пробную карточку на другой же день. Я попросил адресовать на имя м-ра Джон на в почтамт до востребования. На третий день я заехал в почтамт и получил конверт на имя м-ра Джонсона. Распечатав его, я нашел пробную карточку, взял ее с собой домой и, рассматривая в хорошее увеличительное стекло, увидал прекрасный портрет моей покойной приятельницы в натуральную величину. Я написал письмо к м-ру Мумлеру, где подписался своим полным именем, и сказал, что я совершенно доволен портретом. Я признаю его настоящей и неподдельной фотографией, и моя приятельница неоднократно уверяла меня, что тут нет никакого обмана. Прилагаемые карточки дадут вам самим возможность судить о сходстве между ними.
    Преданный вам Моисей А. Доу» («Human Nature», 1874, p. 486-488).

    Привожу также упомянутое выше письмо г. Доу к Мумлеру.
    «Бостон, 20-го января 1871 года.
    Многоуважаемый м-р Мумлер!
    Будучи в почтамте в прошлую субботу, я получил посланный вами конверт с пробной карточкой. Это вполне удавшаяся фотография моей приятельницы. Прилагаю при сем ее портрет, сделанный за неделю до начала ее болезни. Сама она видела его только на негативе. Болезнь ее продолжалась ровно девять дней. Прошлый четверг, в полдень, она сказала мне через медиума, что будет стоять около меня с цветком в руке и опираться на мое левое плечо. Если вы вглядитесь в мое левое плечо, то увидите слабый отпечаток ее руки с цветком, но, чтобы вполне рассмотреть их, надо прибегнуть к помощи лупы. Мне кажется, что достаточно показать эти две фотографии, чтобы убедить любого скептика. Я оставляю свой псевдоним Джонсона и подписываюсь моим настоящим именем. С полным уважением, ваш Моисей Доу, издатель «Waverley Magazine» (см. «Medium», 1872, № 104).
    У меня есть экземпляр той фотографии Мэбль Уаррен, снятой с нее при жизни, которую Доу переслал Мумлеру для сравнения (см. табл. VII, фот. 2). Сходство между обеими фотографиями так же поразительно, как и у Боннера.
    В «Banner of Light» от 18 марта 1871 года помещено длинное письмо м-ра Доу, в котором он весьма подробно рассказывает историю этой фотографии. Из него мы узнаем, что молодая девушка называлась Мэбль Уаррен, что она умерла в июле 1870 года и что только в начале того же года м-р Доу случайно познакомился с некоторыми спиритическими явлениями; он знал о них так мало, что не понял даже, о каком «портрете» ему говорили, и когда он пришел к Мумлеру, то не сказал ему своего имени, считая его, подобно многим другим, обманщиком.
    Упомяну еще об одной фотографии, фототипия которой при сем прилагается (см. табл. VII, фот. 4); на ней видна вдова президента Линкольна, пришедшая к Мумлеру попытать счастья. Она не назвалась и не снимала вуали до открытия объектива фотографического аппарата. Позади нее видна фигура, которая не так ясна по фототипии, но достаточно определенна на фотографии, чтобы можно узнать черты лица покойного президента. Тогда г-жа Линкольн, признавши фигуру, сказала свое имя. Подробности этого интересного случая см. в «Ребусе», 1896, с. 197. Мне помнится, что я читал в посмертных записках г-жи Линкольн подтверждение этого факта, но так как я прочел об этом по выходе первого издания этой книги, то я в то время не отметил этой выписки и теперь я найти ее уже не могу.
    Приведенных мною примеров трансцендентальных фотографий Мумлера достаточно, чтобы дать понятие общем типе получавшихся у него явлений. В моей коллекции около тридцати экземпляров этого рода фотографии, подтверждающих все приведенные нами выше замечания м-ра Селлерса, корреспондента «Британского Фотографического Журнала». Ввиду наших дальнейших исследований, я считаю не лишним указать на то, что вообще некоторого рода одеяние составляет принадлежность появляющихся фигур, как это и видно на портрет м-с Боннер и Мэбль Уаррен; в виде украшения нередко появляются цветы; на одной из фотографий м-с Конант, известного медиума журнала «Banner», виден сам медиум и спускающиеся над ним сверху три руки, осыпающие его цветами, которые падают ему на голову и на грудь, а отчасти держатся еще в воздухе. Одна из этих рук в рукаве подобно тому, как мы это видели на фотографии профессора Вагнера, но только этот рукав обхватывает руку вплотную.
    Я упомяну еще о трех фотографиях, имеющих особенное значение. На одной из них изображена сидящая дама - м-с Тинкгэм (см. табл. VI, фот. 4); в момент выставки она заметила, что часть ее левого рукава приподнимается, и устремила глаза на эту точку (см. табл. VI, фот. 4). На фотографии, подле этой дамы, видно изображение - скажем, астральное - маленькой девочки, в которой м-с Тинкгэм признала свою дочку; ясно видно, как рукав у платья м-с Т. приподнят маленькой ручкой ребенка. Итак, мы имеем здесь фотографию материального предмета в момент его движения невидимой рукой (см. «Medium», 1872, №104).
    На второй фотографии (табл. VII, фот. 3) мы опять видим м-с Конант. В самый момент выставки она повернулась вправо с восклицанием: «Вот моя маленькая Уашти» (маленькая индианка, часто проявлявшаяся через нее) -и протянула к ней свою левую руку, как бы желая взять ребенка за руку. На фотографии ясно видна фигура маленькой индианки, и пальцы ее правой руки находятся в руке м-с Конант. Итак, мы имеем здесь фотографию астральной фигуры, увиденной и признанной сенситивом в момент выставки, как бывало и у Битти («Medium», 1872, № 104). Подтверждение подобного же явления и вообще замечательный случай трансцендентальной фотографии мы находим в письме профессора Геннинга (американского геолога), помещенном им по поводу мумлеровского процесса в нью-йоркском журнале «Трибуна» и перепечатанном затем в Лондонском «Spiritual Magazine» (1869, р. 260). В нем сообщаются такие интересные факты, что считаем нелишним привести здесь главную часть его.
    В феврале 1867 года я познакомился с фотографом, жившим в Коннектикуте. Зайдя к нему в мастерскую, чтобы сняться, я заметил, что фотограф был во время выставки как-то особенно неспокоен. При проявлении пластинки оказалось, что подле меня стоит светлая облачная женская фигура. Я ничего не слыхал еще ни о Мумлере, ни о каких бы то ни было спиритических фотографиях. На мой вопрос, как появилась на пластинке эта фигура, фотограф ответил, что он сам того не знает, но в то время, как он меня снимал, он видел эту женскую фигуру подле меня. Ему не хотелось выпускать этого портрета из своей мастерской, и он просил меня не говорить об этом случае. Тут он рассказал, что ему приходилось получать подобные фотографии в продолжение нескольких уже лет, но что он с своей стороны ничего для этого не делал; он мог их иметь почти всегда, стоило ему только поддаться влиянию существ, которых он называл «духами», но никак он не хотел иметь с ними каких-либо сношений. Он не желал, чтобы его имя примешивалось к какому бы то ни было виду спиритизма.
    Я был так убежден в искренности моего знакомого, что мне захотелось исследовать его необычайную способность. После долгих уговоров и увещаний с моей стороны, он согласился наконец дать мне несколько сеансов и подчиниться «невидимым». Я хотел щедро вознаградить его за потерю времени, но он отклонил все мои предложения, говоря, что считает себя не вправе употреблять свою таинственную способность для наживы. Между тем он согласился на всевозможные условия для к исследований, и, пользуясь этим, я пригласил в помощь себе одного приятеля. В продолжение четырех дней послеобеденное время фотографа принадлежало нам. Мы были убеждены в его честности, но, тем не менее, повели так, как будто он был ловкий обманщик. Приготовление пластинок и проявление их совершались при мне, и вообще мы не упустили ни одной меры предосторожности для устранения или раскрытия обмана. Почти на каждом сеансе у нас получалось изображение той женщины - та же светлая облачная фигура появлялась, когда я был один или, лучше сказать, воображал себя о ним. Почти на каждом сеансе фотограф впадал в транс Что могли мы сказать? Он человек с известным общественным положением, репутация его безупречна. Я не могу допустить ни малейшего сомнения в его честности, да и он и не имел никаких причин меня обманывать. Продавать за деньги свою странную силу он не хотел. Если бы даже я и считал его способным на обман, я все-таки не был бы в состоянии объяснить этих фотографий. Я знаю только два способа для получения фотографического изображения на чувствительной пластинке: или нечто способное отражать свет должно быть поставлено в надлежащем расстоянии перед объективом, или же чувствительную пластинку накрывают другой фотографией и выставляют на свет. Проникающий сквозь наложенную фотографию свет произведет тусклое изображение. Фотограф может еще употребить старую, бывшую в деле пластинку, и тогда в результате может получиться и бывший на ней прежде отпечаток. Такой способ толкования был недавно предложен одним корреспондентом «Трибуны». Мой фотограф не употреблял старых пластинок, следовательно, к нему остается приложить одно из предыдущих объяснений. Мне положительно известно, что он не прикладывал к чувствительной пластинке старого негатива и, стало быть, получал свои призрачные образы иным способом. Остается еще одна возможность: не было ли просто чего-нибудь перед камерой? Но фотограф, я и мой друг были единственными лицами, находившимися в комнате. Могли ли мы в продолжение четырех дней быть обманываемы таким грубым образом? И если нас действительно дурачили, то как могла играющая роль «духа» тайная союзница сделать себя такой прозрачной? Как могла она держаться на воздухе? - ибо на одной из фотографий видна женщина, спускающаяся по воздуху. Все фигуры прозрачны, как газовая ткань. Каким же образом были они сделаны? Я не спешил со своими заключениями.
    Еще другой случай дошел до моего сведения. Молодая девушка в Челси пришла сниматься к одному из наиболее известных в городе фотографов, как раз в то время, тот собирался уже прекратить на этот день работу. Девушка села перед камерой и во время фотографирования почувствовала, как будто какая-то тень промелькнула перед ее глазами, и сказала это м-ру А., стоявшему у камеры, а он ответил, что это ничего, что она может мигать, но должна сидеть неподвижно. При проявлении пластинки на лице у нее оказались две руки. Эта фотография чрезвычайно замечательна. Я рассматривал четыре экземпляра, и один из них находится у меня. Прозрачные руки охватывают затылок девушки; видны они до запястья, где исчезают в бесформенном тумане. Одна рука доходит до подбородка девушки, очертание которого ясно видно сквозь эту руку. Все эти фотографии имеют одну общую черту - прозрачность; судья Эдмондс утверждает, что являющиеся ему «духи» прозрачны, и другой мой знакомый, человек высокообразованный, говорил мне, что и он видит их такими же.
    Нельзя также допустить, чтобы эти руки были заранее фотографированы на металлической пластинке. Фотограф говорил мне, что пластинка была новая, никогда в деле не бывшая; но если даже предположить, что он сказал неправду, все нельзя понять, каким образом руки могли бы появиться поверх лица! Или не мог ли он снять иx после девушки? Вы видите, что мизинец и безымянный палец левой руки засунуты под воротничок, что, несомненно, доказывает, что девушка и руки были сняты одновременно. Если даже допустить, что в комнату незаметно пробралась женщина и охватила руками голову снимавшейся, то как ускользнула бы она от глаз самого фотографа. Он утверждает, что в комнате, кроме него и молодой девушки, никого не было. Допустим, однако, что женщина вошла незаметно для них; но как она могла сделать свои руки прозрачными и совершенно скрыть остальное тело? Фотограф - человек, заслуживающий полного доверия; он говорит, что никогда и не помышлял о каких-либо спиритических фотографиях, что теории на этот счел у него нет никакой, что он знает только одно, что в появлении этих рук он не повинен».
    Еще подробнее говорится об этом из ряда вон выходящем случае в письме того же Геннинга в редакцию «Banner of Light» (1867 года, от 6 июля), из которого я приведу только следующие две строки, имеющие для нас особенный интерес: «Левая рука видна совершенно ясно до запястья, которое далее закрыто гладким белым обшлагом».
    Редактор «Spiritual Magazine» прибавляет от себя, что Геннинг, в бытность свою в Лондоне, лично подтвердил ему эти факты и показал дагерротипы, о которых шла речь-женщина, появившаяся на первом, была его жена и сходство было неоспоримое («Spiritual Magazine», 1869, p. 329).
    Мне остается упомянуть еще об одной фотографии Мумлера, на которой снят м-р Геррод, молодой медиум, сидящий на стуле в состоянии транса. За ним видно астральное изображение его самого или его двойника, стоящего в профиль с закрытыми глазами, с головой, несколько склоненной к медиуму («Medium», 1872, № 104).
    Второй случай фотографии двойника у другого фотографа приводится судьей Кэртером в письме к редактору «Banner» от 31 июля 1875 года, перепечатанном в «Human Nature», 1875, p. 424-425. Третий подобный же случай рассказал м-ром Глендиннингом и, как происшедший в частном кружке, заслуживает нашего полного внимания. Приводим слова м-ра Глендиннинга: «Около двенадцати лет тому назад мы с одним из моих друзей, хорошим медиумом, пробовали заняться спиритической фотографией и добились некоторых результатов. Вначале у нас на пластинке получались какие-то странные пятна, и, будь я в этом деле неопытнее, я, конечно, сохранил бы их, чтобы подвергнуть потом тщательному исследованию. Когда у нас не получалось ясного изображения, я обыкновенно начинал тереть пальцами пластинку и затем вымывал ее. Снабжал нас стеклами и химическими препараратами м-р Мельгеш, секретарь одного шотландского фотографического общества, и мы относились друг к другу с полным доверием, как это бывает между порядочными людьми. В одном случае у нас получился портрет медиума в позе, которую он занимал 10 или 15 мин до выставки пластинки, находясь в то время на полдороге между камерой и задним фоном. С нами в комнате была так называемая планшетка, известная под названием «Indicator», очень быстро указывавшая по буквам, что нам следовало делать, ибо «духи» говорили, что они и сами еще не знают, как производить эти изображения, и что прежде надо сделать несколько проб, и посоветовали нам месмеризировать камеру, химические препараты и все вообще. Мы исполняли их указания отчасти ради забавы, отчасти от любопытства. Когда мы их спросили, почему мы получили портрет медиума в положении, занимаемом им раньше, чем пластинка была выставлена, они ответили, что он оставил на этом месте свое «влияние» и что, будь в комнате ясновидящий, он и увидал бы медиума на этом месте. Я этого не понимаю, но другого объяснения мы добиться не могли» («Spiritualist», 1877, т. 234, февраля 16-го, р. 76).
    Эти фотографии невидимых человеческому глазу двойников - драгоценные предшественники фотографий видимых и осязаемых двойников, о которых нам придется говорить позднее.
    Итак, мы видим, что явление трансцендентальной фотографии получалось у многих лиц как в Америке, так и в Европе. Есть еще не мало других случаев, о которых я и не упоминаю. Но ради исторического интереса замечу, что первые признаки этого рода явлений относятся, как показывают мои справки, еще к 1855 году. В «Spiritual Tlegraph», издававшемся в Нью-Йорке г-м Бриттеном (т. VIII, p. 152), я нахожу следующую статью:

    Дагерротипные спиритические изображения.
    Было сделано немало опытов для разрешения вопроса: могут ли получаться на дагерротипной пластинке фигуры или иные спиритические изображения; но все он оказались безуспешными, кроме случая, сообщенной мне одним уважаемым другом из Нью-Орлеана. Самый факт состоит в следующем: м-р Г., дагерротипист и медиум, пробовал 8 февраля снять портрет своего маленького двухмесячного сына, лежавшего у бабушки на коленях На третьем сеансе получился отличный портрет ребенка но странное дело: вверху дагерротипа из пункта, похожего как бы на облачко, спускалась широкая световая полоса до самого плеча ребенка и тут исчезала. Эта широкая и сплошная полоса походила на луч солнца, проникающий через какое-нибудь отверстие... При более тщательном осмотре заметно, что она несколько прозрачна... Ни на одном из прежних снимков не было ничего подобного, и самое тщательное исследование окружавших предметов не могло дать достаточного объяснения оказавшегося результата».
    Вот еще другой случай, рассказанный на с. 170 того же VIII тома 1855 года: - «Несколько дней тому назад один из здешних жителей м-р Генри Гэбгарт выставил у нас в редакции прекрасный фотографический портрет своего десятилетнего сына, представляющий следующее странное явление: на груди ребенка, вкось, лежит очень определенное световое пятно эллиптической формы, начинающееся повыше левого плеча и оканчивающееся под правой рукой. Свет сильнее всего в центре и ослабевает по мере приближения к краям. Для этого странного явления не нашлось, по-видимому, никакой естественной причины, ибо ни художник и никто другой не могли открыть ее».
    В обоих этих случаях легко узнать первоначальные черты фотографий м-ра Битти.
    Заканчивая главу о трансцендентальной фотографии, я не могу обойти молчанием один из новейших случаев этого рода. Речь идет о фотографе Дж. Гартмане в Цинциннати, Огайо. Умолчать о нем не могу, так как получение спиритических фотографий в его присутствии было подвергнуто самому строгому исследованию целым комитетом фотографов и в условиях, которые и Эдуард мая не может не признать вполне убедительными, что мы читаем в Бостонском «Spiritual Scientist» от шаря 1876 года: «Как известно, спиритические фото-Лии получались в Цинциннати, в мастерской м-ра Типля (Teeple, 100, West Fourth Street, Cincinnati) через Дж. Гартмана, за что тот подвергался сильным нападкам о стороны скептиков, обвинявших его в мошенничестве. Не так давно в одной из наших утренних газет была статья в три столбца, преисполненная всяких рассуждений и доводов в доказательство, что все это пошлый обман и сам Гартман - наглейший из шарлатанов. Несмотря на то что он на частных сеансах давал доказательства, казавшиеся удовлетворительными, многие из его друзей стали относиться к нему недоверчиво, ввиду чего он на прошлой неделе обратился к обществу вообще и к фотографам в особенности с заявлением, что в субботу 25 декабря он приглашает к себе всех желающих принять участие в публичных бесплатных опытах, причем объяснил, что все ведение дела будет возложено на участвующих в исследовании; что им будет предоставлено выбрать комнату для опыта, принести свои собственные, помеченные пластинки, свою камеру, химические препараты - одним словом, все необходимое. Гартман же выговорил себе лишь одно право: самому приготовлять пластинки под надзором опытных фотографов, для отстранения всяких подозрений в обмане с его стороны.
    Наступило светлое рождественское утро, и к Гартману явилось шестнадцать человек, в числе которых было пять фотографов, практикующих в нашем городе. По обсуждении вопроса решили отправиться в фотографию м-ра Кеттера (№ 28, West Fourth Street). М-р Кеттер уже не раз изобличал спиритических фотографов, а Гартман никогда еще не бывал в его мастерской, следовательно,данные были для него, очевидно, вдвойне неблагоприятны: он находился в чужой мастерской и в незнакомом ему обществе скептиков, да еще специалистов, более других способных заметить малейшую подделку.
    М-р Гартман дал охотно свое согласие на все, пост вив лишь условие, чтобы не было споров, шуток и разных выходок, словом или делом, могущих нарушить мир и гармонию, необходимые для успеха. Требование Гартмана, как совершенно справедливое, было единогласно принято, и все общество направилось в дом м-ра Кеттера.
    При входе в мастерскую присутствующих пригласили занять места по обеим сторонам камеры и соединить между собой руки. Гартман пожелал быть осмотренным и предложил завязать ему глаза, но последняя мера была отвергнута фотографами, как излишняя. Затем Гартман избрал м-ра Мореленда своим ассистентом и свидетелем того, что все делается просто и честно. Выбрали еще м-ра Мермана, фотографа-практика и сильного скептика; втроем они вошли в темную комнату, куда м-р Мерман взял свои собственные пластинки. Приготовив их, они вернулись к камере, Мерман вложил принесенную им пластинку и сел сниматься. Выставка происходила среди гробового молчания, и затем пластинку унесли в темную комнату, куда за ней последовал и Гартман. Вскоре раздалось восклицание: «Результата нет!» Скептики ликовали.
    Приготовили другую пластинку, причем Мерман опять проследил за всеми действиями Гартмана, но и в этот раз ничего не вышло. Скептицизм торжествовал...
    Теперь для всех манипуляций был избран м-р Кеттер, собственник мастерской - сильный скептик и, по всей вероятности, лучший в городе эксперт. Гартман, казалось, начинал впадать в уныние и, отказавшись идти в темную комнату, остался подле камеры, погруженный в глубокое раздумье. В темную комнату эксперты пошли без него, и Кеттер сам приготовил пластинку. Вернувшись, они передали кассетку Гартману, который едва мог вставить ее как следует, так он был расстроен. Однако он пригласил обоих джентльменов положить свои руки на камеру вместе с ним. Так произошла и третья выставка - и опять без результата!
    Казалось, дела шли совсем плохо для бедного Гартмана, но тем не менее он предложил м-ру Кеттеру приготовить еще одну пластинку, а сам, более прежнего углубился в свои думы. Мерман сидел возле Гартмана и камеры, зорко наблюдая за каждым его движением, как он привык это делать в своей долголетней практике «обличения профессиональных медиумов».
    Когда Кеттер в присутствии Мореленда окончил в темной комнате приготовления четвертой пластинки, он вынес ее оттуда в кассетке и вручил последнюю Гартману. _
    Д-р Морро был выбран для позирования, а другой господин - для наложения рук на камеру, и снова пластинку выставили среди глубокого молчания. Гартман заметно дрожал и, казалось, был погружен в немую молитву. Руки лиц, касавшихся камеры, тоже, видимо, дрожали, как будто под влиянием какой-то тайной силы. Наконец Гартман прервал тягостное ожидание, закрыв камеру; вслед за тем Кеттер, взяв пластинку, в сопровождении Мореленда удалился в темную комнату для ее проявления. Гартман продолжал стоять у камеры; на лбу его прибавились крупные капли пота; остальное же общество в глубокомысленном молчании ожидало приговора, который имел окончательно разбить любимые надежды спиритов.
    Но вскоре раздалось громкое восклицание Мореленда и возглас удивления Кеттера: «Есть результат!» Лицо Гартмана просияло, между тем как друзья его, едва верившие хорошей вести, вместе со скептиками толпились вокруг м-ра Кеттера, державшего на свет стеклянную пластинку. Действительно, около головы д-ра Морро виднелась склонившаяся к нему фигура молодой женщины, даже более ясная и отчетливая, чем его портрет! Этот неожиданный результат привел всех в изумление. Мерман смотрел на Кеттера, а Кеттер с неменьшим удивлением на Мермана, повторяя, что он тут ни при чем, что это была одна из его пластинок и что он хорошо знает, что, когда она попала в камеру, на ней ничего не было. А изображение налицо! Гартман же вовсе не дотрагивался до пластинки, даже не входил в темную комнату во время приготовления. Как появилась эта фигура, он и сам не знает, но фигура тут! Скептики и спириты были одинаково поражены результатом этого замечательного и решающего опыта.
    Решающего в том смысле, что, хотя Кеттер, Мерман и другие не признали спиритического происхождения фигуры на пластинке, тем не менее все сошлись в том, что Гартман при данных условиях - не входя в темную комнату, не дотрагиваясь до пластинки, - не мог каким-нибудь фокусом произвести подобного изображения. Все присутствующие согласились засвидетельствовать своей подписью полученный результат.

    Свидетельство, выданное г. Гартману.
    «Мы, нижеподписавшиеся, участвовавшие в публичном исследовании спиритической фотографии, предпринятом по желанию м-ра Дж. Гартмана, сим свидетельствуем, что мы тщательно следили за всеми манипуляциями над нашими собственными помеченными пластинками как в темной комнате, так и вне ее и что мы не нашли никакого признака обмана или фокуса со стороны м-ра Гартмана. Мы свидетельствуем еще, что во время последнего опыта, давшего результат, м-р Дж. Гартман не только не касался пластинки, но и вовсе не входил в темную комнату.
    J. Slater. - С.Н. Murhman. - V. Cutter. - J.P. Weckman. - F.T. Moreland. - T. Teerle - профессиональные фотографы.
    F. Saunders. - Wm. Warrington. - Joseph Kinsay. -Benjamin E. Hopkins. - E. Hopkins. - G.A. Carnaham. -Wm. Sullivan. - James P. Geppert. - D.V. Marrow. - M.D. и Robert Leslie.
    Цинциннати, Огайо, 25 декабря 1875 года».
    Перепечатано в «Spiritualist» № 179 (т. VIII, № 4, Лондон, 28 января 1876, р. 37 -38).
    Но публика никогда не довольствуется подобными доказательствами и всегда требует новых, ибо никакое личное свидетельство не кажется достаточным, коль скоро дело касается факта, относимого к области чудесного.
    Едва прошло несколько месяцев после выданного Гартману свидетельства от имени шести фотографов, как шел себя вынужденным сделать новый вызов в газете «Cincinnati Enquirer» и новый комитет, с фотографом Слэтером во главе, составился для окончательного разрешения того же вопроса. Результатом его было новое торжество для Гартмана, как это видно из свидетельства, выданного ему этим комитетом и напечатанного в «Spiritual Scientist» (25 мая 1876, р. 135) и перепечатанного в «Spiritualist» (1876, т. I, р. 314).
    После всего изложенного в этой главе мы, кажется, имеем полное право считать явление трансцендентальной фотографии за факт, положительно доказанный; а если это так, то и гипотеза галлюцинации, на которую наш автор так сильно опирается, уж достаточно в основе своей поколеблена, и я с своей стороны - подобно тому, что Гартман утверждает относительно несостоятельности спиритической гипотезы, - могу сказать, что гипотеза галлюцинации уже теряет почву под собою и только искусно балансирует на узкой «опоре» (см. Гартман. «Спиритизм», с. 133). Останется ли от этой узкой «опоры» хотя что-либо, когда мы перейдем к главе о материализациях, это мы вскоре увидим.

    * Известный нью-йоркский спиритуалист, не принадлежащий» категории слепо верующих во все, что называется медиумическим явлением; он участвовал в нескольких комиссиях, открывавших обманные проделки медиумов.
    * Для объяснения этого факта читателям необходимо сообщить, что Флинт, равно как и Мансфильд, был особого рода мед ум, который имел способность на посылаемые запечатанные пись ма к лицам отшедшим отвечать посредством медиумического га сания от имени этих лиц, конечно, не распечатывая полученно! письма, которое и отсылалось к отправителю вместе с медиумиче ским ответом.